Без Надежды - Борис Седов Страница 21

Евнух!

Ну не-е-ет! Уж этим-то я никогда не был. И со вставшими у меня на пути препятствиями в виде хитроумных застежек и тугих узелков всегда расправлялся если и не шутя, то успешно.

Справился и на этот раз. Пояс упал к нашим ногам. Следом за ним одна за другой сдались три пуговички, легко проскочив в свободные петли. Наташка на секунду отцепилась от моей шевелюры и опустила вниз руки, чтобы позволить халату соскользнуть вниз. И вновь притиснулась ко мне бедрами, продолжила взбивать колтун у меня в волосах и жадно кусать мои губы. В одних только узеньких трусиках. Вся такая горячая! Вся такая доступная!

Я слегка оттянул резинку ее трусов, коснулся пальцами копчика, скользнул ладонью чуть вправо. И еще чуть-чуть… И еще… Словно по направляющей, моя рука по резинке медленно огибала бедро – чуть выпирающая косточка таза… за ней глубокая впадинка… дальше вновь должна начаться небольшая возвышенность, выпуклый бугорок лобка.

Наташа оторвалась от моих губ, судорожно втянула в себя воздух и слегка отстранилась назад, чтобы мне было удобнее. Переступила на месте, чуть-чуть расставила ноги.

Она ждала. Но я уже решил, что пока не оправдаю ее ожиданий. Не все то хорошо, что делается на скорую шаловливую руку.

А мою руку при этом никак нельзя было назвать скорой. И уж тем более шаловливой – она, лишь коснувшись мягких пушистых волосков на лобке, на миг замерла и, словно испугавшись того, что преступила границы дозволенного, осторожно выбралась из-под резинки и медленно заскользила вверх по мелко дрожащему животу. Лишь чуть касаясь гладкой горячей кожи, пальцы описали широкую окружность вокруг пупка, снова вернулись к узкой полосочке трусиков, перебрались через нее, не замедляя своего и без того ленивого хода, сползли вниз по бедру, достигли коленки и, словно срикошетив от нее, опять устремились вверх.

Наташка уже больше не издевалась над моими губами, не пыталась выдрать на память у меня из затылка прядку волос. Она замерла, опустила голову мне на плечо и жарко дышала в самое ухо, иногда перемежая громкие вздохи коротким, чуть слышным постаныванием. Я обнаружил, что у нее две макушки и подумал: «Эта красотка должна быть счастливой. Кажется, есть такая примета», и, уткнувшись лицом в мягкие светлые волосы, вдохнул в себя легкий аромат недорогого шампуня.

Моя ладонь вновь миновала границу трусов, пересекла по диагонали живот и начала восхождение на крутую возвышенность груди. Подушечки пальцев несильно сдавили набухший от страсти сосок, другая рука в этот момент совершала неторопливое путешествие вдоль Наташиного позвоночника.

Я коснулся щекой ее ушка, обхватил губами мягкую нежную мочку, и вдетая в нее маленькая сережка чуть заметно стукнула меня по нижнему зубу. Наташка снова переступила ногами и опять так плотно, как только могла, притиснулась ко мне бедрами. Легкая дрожь, которая еще десяток секунд назад лишь иногда охватывала ее тело, стала стремительно увеличивать амплитуду. Теперь это была даже не дрожь, а небольшой колотун.

Я оставил ухо в покое, провел губами по длинной тоненькой шейке и поцеловал хрупкое обнаженное плечико. Бережно отстранил продолжавшую жадно вжиматься в меня Наташу и, медленно опустившись на корточки, отвел в стороны спадавшие ей на грудь длинные русые волосы.

За короткое петербургское лето красавица умудрилась загореть так, словно провела по меньшей мере неделю на каменистых пляжах черноморского побережья Кавказа, и теперь ее грудь живописно прочерчивал отчетливый след от узкого верха бикини. Так и хотелось зацепить его пальцами и сдвинуть в сторону, но я лишь блаженно зажмурил глаза и, положив ладони Наташе на бедра, опять привлек белобрысую нимфу к себе, уткнулся лицом ей в живот. Мой язык проник в нежную впадинку пупка, моя щека ощутила, насколько сейчас напряжен у девочки пресс, мои пальцы вновь просочились под резинку трусов и потянули их вниз, обнажая круглую попку.

Наташа вновь вцепилась в мою шевелюру, а я уже переключил внимание с пупка на кружевные бордовые трусики, чудом еще продолжавшие удерживаться на уровне бедер, но все-таки слегка приоткрывшие моему взору верхний участок поросшего темными волосиками лобка. Я захватил губами эти волосики, легонько дернул сначала за них, потом за резиночку трусиков и принялся ласкать языком и губами гладкую загорелую кожу стройных Наташкиных ног, постепенно смещаясь все ниже и ниже к белым наклейкам из пластыря на коленках.

А следом скользили бордовые трусики, увлекаемые моими руками вниз.

Наташа переступила ногами, стряхнула трусики на пол. И тут же, утратив контроль над собой, попыталась меня оседлать. Не успел я опомниться, как она ловко закинула ногу мне на плечо и с такой дикой силой привлекла к себе мою голову, что я, похоже, и правда лишился значительной части волос. Уткнулся лицом в пушистый лобок, ощутил губами ароматное влажное лоно. Лишь на мгновение. А потом сумасшедшая нимфа не смогла удержаться в столь неустойчивой позе, которую только что изобрела, и, запрокинув меня на крашеный пол, грохнулась сверху.

Ха! Так сексом я еще не занимался! Что там гитары и арбалеты по сравнению с этим!

– А может, пойдем на кровать? – предложил я, пытаясь устроиться поудобнее под стыдливо застывшей на мне голой Натальей. – Там, пожалуй, удобнее. А то здесь как-то не так.

– Да-а-а, доигрались. – Наталья моментально пришла в себя и смущенно попросила: – Отвернись, дай накинуть халат. Я стесняюсь.

Отворачиваться мне было некуда, я просто закрыл глаза. И заметил, продолжая лежать на полу:

– Еще полминуты назад ты не стеснялась.

– Я отключилась. У меня поехала крыша. – Наталья поднялась, и я слышал, как она шебаршится рядом со мной, собирая разбросанные предметы одежды: бордовые трусики, халатик и тапочки. – Странно, но раньше такое случалось со мной лишь несколько раз. И только с одним человеком, которого я очень любила. И то не так сразу, как с тобой.

– Значит, ты любишь меня еще больше, – ляпнул я и услышал, как Наташа хихикнула.

– Не-е-ет, Денис! Любовь надо еще заслужить! – с пафосом продекламировала она.

– А я-то уж, глупенький…

– У тебя, глупенького, по последним моим наблюдениям довольно высокие шансы на это. Так что можешь принять к сведению. Вот только не зазнавайся. И открывай глаза – уже можно. И поднимайся. Или будешь валяться на холодном полу до утра?

– Предпочитаю кровать, – нахально заявил я, принимая вертикальное положение. И еще более нахально продолжил: – Надеюсь, она у тебя не очень амортизирует…

Кровать у Натальи оказалась что надо. Довольно широкая для бурных плотских утех, с двумя ароматными, набитыми свежим сеном подушками.

Правда, прежде чем сдаться на мои уговоры и все-таки уложить меня спать, Наталья долго и настойчиво пыталась скормить мне еще одну чашечку кофе. Потом, после того, как я ее еще раз как следует поцеловал, безнадежно махнула рукой, сдернула с кровати цветастое покрывало и, застенчиво улыбнувшись, щелкнула выключателем.