Точка кипения - Максим Гарин Страница 20

Тем временем Коровин на минуту замолчал, разливая шампанское, и до него донесся обрывок фразы, произнесенной за соседним столом:

– Он в своих лесах совсем одичал. Резал человека, словно тушу разделывал.

– За дивную красоту, которую можно увидеть только в маленьких русских городах! – с чувством провозгласил тост Коровин.

Они вновь замолчали, и опять до ушей Григория Адамовича донеслось:

– ..уши отрезал, нос отрезал, потом чиркнул ножиком по горлу и вырвал сердце, – Но ведь хоронили в открытом гробу, и люди видели – был он целехонек.

– А, сейчас так насобачились, из обгорелого скелета копию усопшего соорудят.

– Начальник милиции говорил, что убийца нанес один удар в сердце.

– И ты ему веришь? – сторонник садистской версии презрительно хмыкнул, выражая свое отношение к искренности начальства.

В другое время Коровин с удовольствием бы послушал кровавую историю, но общению с прекрасной дамой мало способствуют упоминания об отрезанном носе и вырванном сердце. Григорий Адамович повернулся к любителям посудачить о чужом горе и громко кашлянул. Те сразу замолчали и почему-то испуганно переглянулись. С довольной улыбкой Коровин повернулся к Наташе. Он был готов хоть до утра осыпать ее комплиментами. Но ровно в одиннадцать они вышли из ресторана. Григорий Адамович предлагал завтра снова встретиться здесь, но девушка испуганно замахала руками:

– Меня родители из дома выгонят, если я каждый день буду приходить домой пьяной!

Тогда Коровин предложил другой вариант:

– У тебя на работе есть обеденный перерыв. Приходи к нам, я закажу обед в номер.

Сначала девушка насторожилась, но затем подумала, что рискует не больше, чем заходя убирать комнаты мужчинам. Тем более что среди них попадаются основательно пьяные.

– Только без спиртного, – потребовала она и, подставив на прощанье упругую щечку, шмыгнула в подъехавший троллейбус.

Прохладный ночной воздух немного охладил пылкие чувства Коровина. Любовь любовью, но и дела делать надо. Утром он усердно втолковывал слегка туповатому Якову;

– Запомни, ты крутой пацан, которому хозяева доверили серьезное дело. Тебе до лампочки нюансы, но ты должен следить, чтобы местный бугор знал свое место. Я тебя позову где-то ближе к концу разговора, и твоя задача – внушить человеку страх за свою жизнь, чтобы ему даже во сне не пришла глупая мыслишка нас кинуть. Зайдешь как хозяин, ну там распальцовка и все дела, разговор соответственный, чисто конкретный. Типа “братва меня уважает, я в натуре авторитет имею, срал я на ваши гнилые базары, но свою долю с головой оторву, если кто-то решил подлянку заделать”. Жаль, прикид у тебя слабоват, ни печатки, ни золотой цепяры, но я мозги сумею запудрить. Мол, дело намечается серьезное, и люди не хотят раздражать местную братву, лишний раз светиться в городе. Ты все понял, Яша?

– Я пока не понял, сколько буду за это иметь? – пробасил Яков.

– Если хмырь окажется сговорчивым и дело наладится, тысячу баксов ежемесячно, – пообещал Коровин.

Здание районной администрации выглядело хмуро и сумрачно. Неприветливый милиционер тщательно изучал их документы, особое внимание уделив персоне Якова. Кажется, нервничающий здоровяк вызывал у него смутные подозрения.

Григорий Адамович двинулся знакомой дорогой. Секретарша остановила его кавалерийский наскок, заставив долго томиться в приемной. Женщина выглядела угрюмой, а попытку Коровина развеселить ее свежим анекдотом восприняла так, будто Григорий Адамович вздумал изнасиловать ее прямо на рабочем столе. Коровин начал нервничать он мог не успеть заказать обед.

Наконец из кабинета вышел человек с таким же скорбным, как у секретарши, лицом, и женщина молча кивнула на дверь. Коровин, вдруг оробев, повиновался ее безмолвной команде, напоследок взглянув на ерзающего по стулу Яшу. Он зашел в кабинет и растерянно остановился. За столом сидел незнакомый Григорию Адамовичу человек.

– А где Алексей Алексеевич? – наконец спросил он.

Человек за столом тоже смутился. Так многие люди испытывают неловкость за оказавшегося рядом с ними воришку, пытавшегося утащить из магазина бутылку пива. Он переложил лист бумаги с одного края стола на другой и сказал:

– Меня зовут Василий Данилович Драч, я временно исполняю обязанности главы района вместо трагически погибшего Алексея Алексеевича Ремезова.

– А я вот приезжал, мы договорились о встрече, – пробормотал Коровин. – А что случилось?

– Его убили, зарезали ножом.

– Какой ужас! – воскликнул Григорий Адамович. – Но как такое могло произойти? Он ведь занимал солидную должность, ему полагалась охрана.

– Можно подумать, вы впервые слышите об убийстве важного чиновника. Да у вас в Москве такое происходит сплошь и рядом, причем из-за денег, а Алексей Алексеевич стал жертвой кровной мести, – живо возразил Коровину Драч. – Между нами говоря, темная история. В начале весны Алексей Алексеевич случайно застрелил Антона Чащина, сына егеря Междуреченского национального парка, – услыхав про Междуреченск, Коровин встрепенулся и стал слушать с утроенным вниманием. – На суде свидетели утверждали, что убитому очень понравилось ружье Алексея Алексеевича. С разрешения хозяина он несколько раз из него выстрелил, проверяя точность боя, и по забывчивости оставил там патрон. Затем Алексей Алексеевич решил почистить ружье, нажал на курок, а сын егеря угодил точно под выстрел. Роковая цепь случайностей и ничего более. Они сразу же отвезли Антона в больницу, хотя это с самого начала было бессмысленно. Его сразило наповал. Зато в больнице врачи освидетельствовали Алексея Алексеевича и установили легкую степень опьянения, как после бутылки пива. В общем, суд с учетом того, что он без всяких оснований находился с оружием в заказнике, дал ему три года условно. Там еще говорили об отстранении его от должности, но вы сами понимаете, в наших условиях…

– А через неделю после суда, – продолжил Драч, – Алексея Алексеевича вывезли из города и ударили ножом прямо в сердце. Но это еще не все. Его помощник Вячеслав Бобров сам явился в суд с чистосердечным признанием. Оказывается, эксперты сфальсифицировали результаты, Алексей Алексеевич был основательно пьян и стрелял в сына егеря, взбешенный его отказом устроить охоту на зубров. Они сразу поняли, что он мертв, а в больницу отвезли по совету Боброва, чтобы под этим предлогом уйти от мести Чащина-старшего. Впрочем, этим Алексей Алексеевич только отсрочил свою гибель. Но самое интересное Бобров припас на завершение своего покаяния. Оказывается, егерь приговорил к смерти всех чиновников, которые отважатся охотиться в заказнике. Его попытались арестовать, целый полк согнали на облаву, но там в болотах можно неделями с дивизией в прятки играть, надо только знать все тропинки. А Чащин знает. Теперь все наше и областное руководство локти себе кусает. Ведь хотели устроить еще один заповедный район, да раздумали. Им на всех одного Чащина хватало, он умел в минимальные сроки организовать удачную охоту. Теперь Междуреченск закрыт, а в других местах волки свирепствуют, с голодухи всю дичь перерезали.