Принцесса на алмазах. Белая гвардия-2 - Александр Бушков Страница 20

— Пожалуй… Диспозиция следующая: вы мне покажете, где можно помыть руки, и немедленно отправляемся работать. У меня мало времени, через два часа нужно возвращаться тем же рейсом в Конакри.

Учитывая, что говорилось касательно дверцы машины, Мазур не стал распахивать перед гостем входную дверь посольства, просто пропустил вперед. Потратив на «помывку рук» не более минуты, гость направился следом за идущим на шаг впереди Мазуром — во исполнение тех же лавриковых инструкций Мазур вел его в отведенный Лаврику кабинетик, метражом не блиставший, но снабженный кондиционером. Парни в белом остались где-то на первом этаже, Мазур о них и не думал вовсе — ребята взрослые, у них свои инструкции и наставления, сами знают, как им быть…

При их появлении оба сидевших в кабинетике встали — Лаврик неторопливо и не навытяжку (несомненно, в силу заранее полученных инструкций, «никакого внешнего чинопочитания»), зато Панкратов, явно никаких инструкций не получивший, застыл в стойке «смирно», сделавшей бы честь часовым у Мавзолея. Вполне возможно, он знал о визитере поболее Мазура.

— Вольно, — сказал Михаил Петрович небрежно, повесил пиджак на спинку стула и сел. — Прошу садиться. Здешняя обстановка мне известна по состоянию на сегодняшнее утро… но, я так понимаю, ничего существенного не произошло? Вот и прекрасно. Существенное изменение обстановки — это всегда головная боль, верно? Ну, а у вас по-прежнему все нормально?

— Идеологическая работа в коллективе развалена совершенно! — воскликнул Панкратов.

Господи, тоскливо подумал Мазур, ну почему нельзя взять этого идиота за шкирку и вышвырнуть на хрен?

Михаил Петрович невозмутимо поднял бровь:

— Совершенно? Это печально… Это требует мер и санкций… Кстати, а кто здесь отвечает за идеологическую работу в коллективе? Ну, что же вы молчите?

Убитым голосом Панкратов вынужден был признаться:

— Я…

— Ну, тогда я решительно ничего не понимаю, — столь же невозмутимо произнес гость. — Вы что же, мне на самого себя жалуетесь? Несколько оригинально… Но ведь так и выходит?

На Панкратова больно было смотреть. Он протянул:

— При отсутствии должного содействия…

— Это печально, — сказал Михаил Петрович. — Ну, покажите хотя бы план идеологической работы… Принесли?

— Э-э… Я не составлял в письменном виде…

— А вот это уже крупное упущение, товарищ Панкратов, — серьезнейшим тоном сказал высокий гость. — Вы, как старый политработник, это должны понимать…

— Виноват…

— Ничего, все еще можно исправить, — сказал Михаил Петрович. — У меня два часа времени. Через час сорок пять минут принесите мне план идеологической работы, можно написанным от руки. Не спешите, но и не копошитесь. Впрочем, чему вас учить… Идите и работайте.

— Есть! — воскликнул просиявший лицом ввиду отсутствия втыка Панкратов и улетучился из кабинетика, как дух.

Молодца, подумал Мазур с уважением. Элегантно сплавил — и, как в том анекдоте, главное, все правильно…

— Ну вот, в ожидании плана идеологической работы поговорим о вещах гораздо более приземленных, — сказал Михаил Петрович. — Указания будут незамысловатые: и далее охранять мадемуазель Олонго, как собственное дите малое. Я знаю, Кирилл Степанович, у вас нет детей, но вы ведь прекрасно понимаете, что это метафора?

— Конечно, — сказал Мазур.

— Отлично. Там, совсем высоко, — он показал пальцем в потолок, — принято решение после смерти Папы делать ставку на нее. Мотивы прежние: нас крайне интересует возможность держать свои военные корабли в непосредственной близости от морской трассы Лондон-Кейптаун. Вполне возможно, у других учреждений есть и свои, другие мотивы, но нам они, в принципе, должны быть неинтересны. У нас своя задача — беречь девушку от любых неприятностей. Собственной грудью прикрыть, как говорится… Ну, вы люди взрослые, сами понимаете задачу, разжевывать не буду. Просто сориентирую вас по событиям, о которых вы еще не знаете. Я не о том, что в ближайшее время местные все же захотят, чтобы она вышла в большой мир… Я хочу поговорить о последствиях такового выхода. В самое ближайшее время здешняя политическая жизнь оживится крайне. Коронация, вы сами знаете, на носу. Однако возникло небольшое препятствие. ООН, если называть вещи своими именами, со всей дипломатичностью предъявила здешним ультиматум — разумеется, не называя вещи своими именами. Ради каких-то своих хитрушек они это провели через ЮНЕСКО, хотя задача совершенно не в русле обычных обязанностей ЮНЕСКО. Ну, не стоит ломать над этим голову, это несущественно… Суть в следующем: ООН признает легитимность королевы королевства при соблюдении двух условий. Первое. Как и в прошлый раз, когда покойный Отец Нации собрался стать из президентов монархом, в стране должен быть проведен референдум. Ну, вы должны знать: оставаться ли стране республикой или стать монархией. Ооновцы говорят: прошлый референдум касался исключительно Папы, а на сей раз неизвестно еще, захочет ли народ королеву. Возможно, с точки зрения юридической казуистики тут и есть своя сермяжная правда… Отчего вы потаенно ухмыляетесь, товарищ Самарин?

— Местные согласились? — спросил Лаврик.

— Моментально.

— Ну конечно… — Лаврик ухмыльнулся уже в открытую. — Прошлый референдум отнял всего неделю. Учитывая, что комитет по проведению референдума возглавляли три бравых полковника — Мтанга, Лавута и Очеренго, шеф жандармов, все прошло в кратчайшие сроки, за монархию было подано девяносто девять и два десятых процента голосов: ну понятно, полных сто — было бы чуточку неприлично, и бравые полковнички это прекрасно понимали… Сейчас Мтанга куда-то запропал, но остальные двое на прежних постах, и референдумом снова будут заниматься они. Значит, история повторится, и это не должно быть нашей головной болью… Я правильно понимаю?

— Правильно, — кивнул Михаил Петрович. — А вот пункт второй местные приняли скрепя сердце, скрипя зубами, после откровенного нажима… Поскольку он требовал, чтобы в страну было разрешено вернуться всем эмигрантам, в первую очередь политическим. Чтобы продемонстрировать новый курс на расширение демократии, а также ввиду предстоящих досрочных перевыборов в парламент, к которым следует допустить и пребывающую ныне в эмиграции оппозицию, в первую очередь Мукузели. — Он усмехнулся. — Честное слово, я не в состоянии понять этих, из ООН. Вроде бы взрослые, солидные люди, а рассуждают, как дети малые. Оппозиционеры должны вернуться в страну, получив полную амнистию — и точка. И только. И ничего больше ооновцам не нужно: главное, сие ознаменует расцвет демократии и расширение всяческих свобод. Они, полное впечатление, совершенно не понимают, что вернуть в страну оппозиционеров вернут, но через некоторое время — нужно же для приличия выждать некоторое время, даже люди типа Мтанги и Лавуты это прекрасно понимают — они с завидным постоянством начнут убиваться, неудачно упав с кровати, травиться несвежими котлетами или попадаться на попытках изнасилования учениц младших классов лицея Святой Женевьевы средь бела дня в Центральном парке… Судя по лицам, товарищи офицеры, мысленные комментарии у вас самые матерные?