Разведка боем - Андрей Воронин Страница 2

Первая чеченская уже подходила к концу. Воскобойников попал в Грозный за месяц до того, как столицу Чечни позорно сдали боевикам. Встретил там знакомого офицера из комендатуры и сразу понял по его лицу, что есть плохие новости.

Офицер рассказал, как в руки ему попали бумаги с брошенной боевиками базы. Все самое важное бандиты успели унести. Осталась в основном пропагандистская макулатура. Среди прочего номер газетенки со статьей, посвященной давнишнему обстрелу. Дети Басаева нигде не упоминались.

Приводилось общее число погибших мирных граждан, фотографии разрушенных домов, кое-какие подробности. Что хуже всего, указывались точные номера самолетов и паспортные данные обоих пилотов – Воскобойникова и Барскова.

Итак, Басаев точно знает убийц своих детей.

Самый мирный и покладистый чеченец до последнего вздоха будет искать случай отомстить. А что уж говорить о Басаеве? Даже если его где-нибудь шлепнут, у такого человека куча родни. Чеченцы не умеют забывать, прощать. Кровная месть – закон, который не нарушается никогда. Человек, не исполнивший долг, автоматически передает его следующему в очереди.

Кто же продал их с Барсиком? Кто-то из своих – тут сомнений быть не может. Суки рваные.

Все знали, что боевикам продают российское оружие, боеприпасы, сведения о передислокации частей. Но чтоб вот так продать конкретного человека… Вернувшись в часть, майор полез выяснять отношения с командиром полка – тем самым, который начисто исключил возможность утечки. Командир выдвинул встречное обвинение: мол, кто-то из них двоих хвалился по пьяни – вот пусть и пожинают плоды.

Воскобойникову кровь ударила в голову.

Схватил командира за грудки… Потом и вспомнить не мог, кто и когда его оттащил. Сперва отстранили от полетов, потом вызвали в Москву разбираться. Там сказали, что психологическое состояние не позволяет ему продолжать службу в авиации. Предложили уволиться из вооруженных сил по состоянию здоровья, с сохранением полной пенсии.

– Не нужны мне ваши подачки! – возмутился майор, – Я приказ. Родины выполнял и что получил в результате? Не у какого-нибудь малолетки ко мне счет, я кровный враг Басаева!

Его передали фээсбэшникам. Те обещали помочь и в самом деле помогли – быстро продать двухкомнатную квартиру в Курске, купить на вырученные деньги однокомнатную в Подмосковье.

Устроили на работу начальником службы охраны в местном, отделении коммерческого банка.

– Поменяйте мне документы, – просил Воскобойников. – У меня не Иванов и не Петров фамилия. По такой разыщут и здесь.

– Что вы уж так паникуете? – поморщился собеседник в штатском. – Военный человек, мужчина в конце концов. У нас здесь ЦРУ не может достать тех, кого мы в свое время завербовали и кто потом к нам перебежал. А в ЦРУ не абреки работают.

– Вы лично бывали в Чечне?

– Два раза ездил в командировку. В обшей сложности месяц оттрубил.

– А я два года. И не только с воздуха видел этих людей. Они за смерть взрослого сто лет мстят. Если убийцу достать не смогли, достают наследника. Про детей я вообще не говорю, за детей они такую казнь придумают, что чертям тошно станет. И не надо вспоминать американцев. Много здесь америкосов по улицам ходит? А чечены везде есть. Что у нас в Курске, что здесь, в этих долбанных Электроуглях.

Новое место жительства быстро разочаровало Воскобойникова и его семью. Курск был город как город, а здесь натуральная дыра, бомжатник.

До Москвы все равно далековато – сперва на маршрутке, потом на электричке пилить.

– Извините, что не на Кутузовском проспекте поселили.

– Ничего, обойдусь. Вы мне смените фамилию.

И жене с дочкой заодно. Только чтобы не вся Лубянка знала, чтобы не все секретарши за кофе посудачили по этому поводу.

Ничто не делается так медленно, как бумажные дела. Воскобойникову пришлось собирать справки, ждать в очередях. В конце концов он сдал в ФСБ два паспорта и метрику дочери. Но к этому времени они с женой уже измотали друг другу нервы до предела.

Каждый смуглый темноволосый человек, встреченный Воскобойниковой на улице или увиденный из окна, вызывал приступ страха, депрессии.

На все попытки мужа успокоить ее Светлана отвечала истерикой, обвинениями. Обвиняла его во всем: в выборе военной карьеры, в неумении дать взятку кому надо и откупиться от отправки на войну, в том, что из сотен летчиков, побывавших на Кавказе, именно его ракета угодила в басаевский дом.

– На тебя вечно будут все шишки сыпаться – так тебе на роду написано. А я не хочу получать рядом с тобой свою долю.

Воскобойников не мог излечить жену от страха.

Хотя бы потому, что сам боялся всерьез. Но не сдавался, не раскисал. Он-то отлично знал, что чеченцы на самом деле бывают разные – в том числе рыжеволосые, голубоглазые, говорящие на русском без малейшего акцента.

Он вглядывался во всех людей подряд, пытаясь отличить посланных с Кавказа убийц по более мелким и тонким признакам – форме ноздрей, разрезу глаз. Потом понимал, что это глупо – что им стоит нанять киллера славянской внешности?

Супруги мучились бессонницей. Долго ворочались, потом начинали есть друг друга поедом.

Первое время не повышали голоса, чтобы не будить ребенка. Потом однажды нервы у жены не выдержали – закатила такую истерику, что соседи стали в стенку стучать.

Одним словом, в день получения новых паспортов они сразу подали на развод. К этому времени летчик убедился: даже если изменить внешность, ни жена, ни дочка не будут знать покоя рядом с ним.