Леди GUN - Владимир Вера Страница 2

Лишь в горделивой осанке пожилого епископа Володимира и открытом взоре архимандрита Пимена из Ровно читалась непокорность. Они не соизволили подойти к Елене Родионовой и брезгливо поглядывали на сановников, которые вели себя в церкви, словно пребывали на светском рауте. Не подобает целовать руку женщине. Кощунственно допускать ее к алтарю святая святых – Софийского собора – храма матери городов русских на таинство рукоположения, вернее, перерукоположения… Филарет тоже не удостоился их поклонов.

Батюшка Володимир подошел к поглощенному молитвой Пресвятой Богородице архиепископу Мстиславу и выразил ему свое почтение. Володимир еще не знал, какую он совершил ошибку, делая ставку на удрученного болезнью старика Мстислава. По его прогнозу, на Всеукраинском православном соборе именно Мстислава должны были избрать патриархом свободной от Москвы единой украинской церкви, и это впоследствии действительно свершилось, однако роль, уготованная «канадцу», да и всем его преемникам, была незавидной, а в силу преклонных его лет – еще и недолгой. Максимум, на что мог рассчитывать местоблюститель, – так это на статус свадебного генерала. Лишь Филарет имел реальные рычаги управления, в его руках была казна метрополии, безоговорочная поддержка президента, наконец, в его распоряжении находились люди, которых в девяностые боялись все, кому дорога была жизнь.

Володимир полагал, раз Филарет не отважился на интронизацию и согласился на подчиненную роль в патриархате, значит, положение проигравшего претендента на Московский куколь зыбко и на Украине. Так рассудил сановник из Галичины, дружный не только с автокефалами, но и с грекокатоликами Львова. Он видел себя на месте Филарета и хотел завоевать расположение старика Мстислава. Он знал, как задеть за живое почетного старца.

– Владыко, посмотрите на этот срам, архимандриты совсем стыд потеряли, – чуть заметным кивком указал он в сторону алтаря. – Она ведь не облачена никаким церковным саном, а держится как особо царствующая. Она крутит епископом Симеоном, как только захочет. Он ее боится.

– И ты предался наушникам-искусителям, клеветникам и лжесвидетелям. Разносишь пагубные сплетни, мол, Симеон нарушил данные обеты перед Спасителем и Богоматерью? Мол, осквернил монашью плоть свою грехом? – спросил Мстислав.

– Взгляните на сына этой женщины, его зовут Андрей, он как две капли воды похож на Симеона. Это ли не доказательство? Как может нарушивший обет целомудрия и благоговения быть в окружении митрополита Филарета? Куда смотрел Синод?

– Не называйте при мне этого исчадия ада. Я признаю только автокефалию, мне московский Синод не указ. А насчет Симеона… Не верю я сплетням и наговорам, где доказательства? А может, кривотолки Москва исторгает? Как бы не пришлось тебе, Володимир, каяться за навет.

– Владыко, сожалею, что не услышан был, – епископ Володимир откланялся и с поникшей головой пошел к иконостасу. Мстислав же погрузился в тягостные размышления.

Мальчики в сутанах выходили из ризницы, неся на бархатных подушках епископский жезл и митру. Пресвитер Симеон, протеже Филарета, принимал по милости Матушки сан архиепископа, вернее, перепринимал рукоположение из рук старца Мстислава. Просто предыдущее его рукоположение было далеко от всех канонов – московских, киевских, константинопольских, да и вообще православных…

Украина обрела независимость, в одночасье став крупнейшим государством Европы, обладающим территорией, доселе невиданной для сотканной из лоскутков земли. Без боя ей достался Крым, регулярная армия и флот на Черном море. Осталось приватизировать церковь. Чтобы раз и навсегда уйти из-под опеки Москвы. Когда церковь занимается политикой, она отдаляется от своего истинного предназначения – нести свет. Быть расколу… Быть смуте.