Генеральские игры - Сергей Донской Страница 2

Ничего удивительного в том, что у меня на лбу собираются морщины, которых там еще недавно не было.

«Эй, не напрягайся ты так, брат. – Мой товарищ расплывается в улыбке. – «Сергей» – это слуховой контроль. «Ольга» – наблюдение при помощи оптической техники. Ну, а Дим Димыч – негласный обыск. Отними».

«Отнять? – снова оглядываюсь. – У кого что? Или что от чего?»

«Отнимание – это комплекс оперативно-технических мероприятий. Сокращенно: ОТМ. Ну что, вернемся к нашим баранам?»

«Бараны – это боеприпасы? – гадаю я. – Боекомплекты? Бронежилеты?»

Он качает головой: «Не ищи скрытый смысл там, где его нет. Бараны – это бараны. Парнокопытные животные семейства полорогих. Ни за что не пройдут мимо новых ворот, непременно уставятся на них с видом крайне глубокомысленным и рассудительным».

Алкогольные градусы, принятые мной внутрь, моментально вскипают, порождая отчаянное бурление крови.

«Помнится, не далее как позавчера, – запальчиво говорю я, – кое-кто обратился ко мне с просьбой помочь ему снять деньги с кредитной карточки. Он, этот всезнайка, стоял перед банкоматом не просто с глубокомысленным, а с совершенно отрешенным выражением лица Будды, пытающегося постичь главный закон мироздания. Я, как человек благородный, не стал укорять его за то, что он в некоторых вопросах тоже ни бэ ни мэ. Я просто помог ему и даже не предложил истратить наличность в ближайшем кабаке. – Мой тон становится все более обиженным. – Конечно, я не вправе рассчитывать на то, что в знак благодарности этот человек воздвигнет мне памятник на своем дачном участке. Но и на сравнение с бараном я тоже не рассчитывал».

«Стоп, стоп! – Товарищ загораживается от моих упреков растопыренными пятернями. – Никто никого ни с кем не сравнивал, брат. Это просто выражение такое: давай, мол, вернемся к нашим баранам. То есть продолжим начатое».

Мой взгляд машинально устремляется на бутылку водки и тут же перемещается на окно, за которым не видно ни зги.

«Пожалуй, с меня хватит, – заявляю я. – Вот завалюсь сейчас спать, а ты сам продолжай начатое. В гордом одиночестве».

«Как Будда? – иронически спрашивает товарищ. – Нет, брат, это не по мне. Кстати, постиг он главный закон мироздания или нет?»

«Постиг, – отвечаю я, мало-помалу оттаивая. – Он пришел к выводу, что в основе всего сущего лежит страдание. Хочешь избавиться от переживаний – не привязывайся ни к чему, не прикипай сердцем. Человека, отказавшегося от всех связей, ожидает освобождение. Так называемая нирвана».

Ответная реплика заставила меня иначе взглянуть на буддийское учение, казавшееся мне до сих пор весьма стройным и совершенным.

«Сказки Христиана Андерсена, – пренебрежительно хмыкнул товарищ. – Ту, которая про Снежную королеву, я всегда терпеть не мог. Помнишь Кая, этого маленького, злобного паршивца, который сидел в своем ледяном дворце и перебирал снежинки? Тоже своего рода нирвана. Не хотел бы я очутиться в такой».

«Но страдания-то действительно существуют», – не слишком уверенно возражаю я.

«Правильно. Только дворцов на всех не напасешься. Так что отсидеться в сторонке не удастся, даже не надейся. Родился человеком – живи по-человечески. Настанет срок – умри достойно».

«Никто не даст нам избавленья, – саркастически бормочу я, – ни бог, ни царь и не герой».

«Вот именно, брат. Как говорится, на Будду надейся, а сам не плошай. Мир – это такое место, где тобой пообедают и даже спасибо не скажут».

Судя по широкой ухмылке моего товарища, аппетитно жующего ломоть хлеба, накрытого пластами ветчины и сыра, лично его подобная перспектива ничуть не пугает. Понятное дело, за его плечами такой богатый опыт, что скушать его непросто. Но на всякого удалого молодца есть другой удалой молодец. Примерно в этом духе я и высказываюсь, добросовестно перечисляя всяких там «зеленых беретов» и «морских котиков».

«Красные шапочки, пингвины, бакланы, – продолжает перечень товарищ. – Это же просто детский сад, Серега. Круче спецназовца ГРУ может быть только спецназовец ГРУ. Выставь против одного такого отделение самых бравых американских вояк, и через минуту они будут хором звать на помощь дядю Сэма и вопить о неприкосновенности личности гражданина Соединенных Штатов».

«Чем же они такие особенные, эти парни из ГРУ? – забрасываю я удочку. – В чем их отличие от остальных спецназовцев?»

«Ты уверен, что ты действительно хочешь это узнать?»

«Почему бы и нет?»

«Хм, действительно, почему бы и нет». – Товарищ задумчиво смотрит на меня, как бы решая, достоин ли я такой чести.

С каждой секундой выражение его глаз нравится мне все меньше и меньше, а я все больше и больше ощущаю себя мышкой, за которой наблюдает кот. Он еще не знает, чего ему хочется: позабавиться с любопытным мышонком или отправить его в пасть вместо очередного бутерброда. Зато знаю я: мне вовсе не хочется, чтобы мною закусили, независимо от того, скажут ли мне потом спасибо или нет.

Наконец, когда я уже не знаю, чем занять свои ставшие чересчур суетливыми руки, товарищ разжимает губы.

«Я мог бы напомнить тебе про некую Варвару, лишившуюся носа из-за своего любопытства, – говорит он. – Но не стану этого делать. Все-таки Варвара – баба, а ты – мужик, так что подобные параллели не слишком уместны, согласен? – Дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжает голосом монотонным, как мерный перестук колес нашего поезда. – Я расскажу тебе кое-что о спецназе ГРУ. В самых общих чертах».

«Можно и поподробнее, – оживляюсь я, глядя на часы. – Времени у нас еще валом».

«Времени много, а желания вдаваться в подробности нет, – осаживает меня товарищ. – Так что ограничимся весьма поверхностной лекцией. Для твоего же блага, Серега».

Я не спорю. Во-первых, мой товарищ не из тех людей, дискутировать с которыми легко и приятно. Во-вторых, мне льстит тот факт, что о моем благополучии заботится не какой-нибудь захудалый министр здравоохранения или финансов, от которого реальной пользы не дождешься, а ветеран спецназа ГРУ, который слов на ветер не бросает.

Он говорит, я слушаю. И постепенно начинаю понимать, что даже поверхностных знаний о военной разведке достаточно, чтобы относиться к ней с уважением.

Итак, знаменитый путешественник Пржевальский вовсе не лошадьми интересовался, странствуя по Средней Азии и Уссурийскому краю. Российская империя уже тогда придавала огромное значение разведывательно-диверсионной деятельности, тратя на нее колоссальные средства. Пришедшая на смену царизму советская власть лишь продолжила начатую традицию: тут тебе и вездесущие красные партизаны, и подозрительно дисциплинированные добровольцы в Испании, и сотни немецких составов, пущенных под откос во времена Великой Отечественной. Разумеется, ГРУ незримо присутствовало в Афганистане, не говоря уж о горячих точках в Анголе, Мозамбике, Эфиопии, Никарагуа, Кубе, Вьетнаме.

Чтобы пояснить отличие бойцов ГРУ от всех прочих спецназовцев, мне был приведен такой конкретный пример. В начале войны в Афганистане находилась только одна настоящая спецназовская рота – кабульская. Она действовала столь профессионально, что ее общие потери за три года непрерывных боев составили всего… три человека. Окрыленное таким успехом, военное руководство тут же сформировало еще два псевдоспецназовских батальона, набрав в них обычных десантников разных мастей. Все они полегли в первых же операциях. Вывод: суперменами не рождаются, ими становятся.