Без Надежды - Борис Седов Страница 2

В тот же день генерал-майор ФСБ Вадим Валентинович Арцыбашев приступил к розыску Разина.

«Он же Сельцов. Он же, возможно, еще черт знает кто! – размышлял генерал, лично планируя операцию. – Не все ли равно?! Кем бы ты сейчас ни был, но если ты еще жив, Костоправ-Знахарь, от меня никуда деться не сможешь. Спрятаться можно от кого угодно, хоть от ментов, хоть от бандитов. Но только не от чекистов. Рано или поздно я тебя достану! Ты будешь моим! И выполнишь для меня одну интересную работенку. А может, и не одну. Вот так-то, парень».

Еще две недели назад, в отличие от чересчур сентиментального Рудновского, Арцыбашев совсем не горел желанием что-либо предпринимать, чтобы расквитаться с кем-то совершенно абстрактным за покойного однокашника. И вообще, он давным-давно отошел от друзей своей юности, в корне сменил круг общения, даже в какой-то мере замкнулся в себе. С тем же Рудновским последний раз Арцыбашев встречался три года назад (да и то по долгу службы, хотя в Москву из Ростова, где жил и работал, наезжал регулярно). Это со столичным-то жителем, а что уж говорить о Толе Картаеве, намертво застрявшем в своем глухом таежном углу. Без перспектив, без надежды заслужить еще хоть одну, третью звездочку на погоны. Дистанция между ним и генерал-майором УФСБ по Северо-Западному Военному округу Вадимом Валентиновичем Арцыбашевым, стала, казалось бы, совершенно непреодолимой…

И тут на сцену выходит некто Константин Разин.

И у Арцыбашева, в первое время совершенно аморфно отнесшегося к трагической гибели друга своей юности, тут же просыпается к этому делу живой интерес. Чисто личный. И никоим образом не связанный с банальным желанием отомстить за приснопамятного Толю Картаева.

– Одним словом, уперлись в тупик. – Рудновский откинулся в кресло и погладил ладонью обширную лысину. – Хочешь не хочешь, а в понедельник придется объявлять Разина в розыск.

«И отдать его, когда все-таки будет пойман, эмвэдэшникам, – быстренько прикинул Арцыбашев. – Черта с два потом его у них выковырнешь. Неохотно, ой как неохотно менты расстаются со своей добычей, особенно если эта добыча повинна в гибели их сотрудников. А значит, придется приложить немалые усилия, прежде чем я заполучу этого Разина. Не проще ли эти усилия приложить к тому, чтобы, пока еще есть такая возможность, поискать Костоправа, не трезвоня об этом на всю Россию? Ну, потерпеть хотя бы месяцок. Хотя бы до осени. И уж тогда, если не будет заметно никаких результатов, сдаваться – объявлять прыткого гада в этот чертов розыск. Для начала в местный. Потом в федеральный».

– Володя, не будем спешить, – покачал головой Арцыбашев. – Пока не будем. Скажем так: до тридцать первого августа. Никуда этот гад от нас все равно не денется, объявить его в розыск успеем всегда. Но только ни мне, ни тебе не надо, чтобы вся эта наша затея с ним вышла из-под контроля, чтобы всплыло на поверхность то, что Толик полгода держал Разина у себя в гараже, что тот был любовником сначала его сестры, а потом несовершеннолетней племянницы. Не дай Бог, все это угодит в лапы кому-нибудь из «желтых» газетчиков. Не хочу, чтобы имя Толи, даже покойного, вдруг принялись склонять в каком-нибудь грязном листке. Понимаешь, почему я не хочу форсировать поиски Разина и привлекать к этому большее количество людей? Когда эта мразь будет у нас, мы разберемся с ним лично. Без всяких там судебно-процессуальных условностей. Понимаешь? А?

– Да, понимаю, – тупо уставился на своего гостя Рудновский. – Дерьмо! Как не хотелось бы мне с этим затягивать! Но не согласиться с тобой не могу. Орать на всю страну, что ищем этого Разина, нет никакого резона. Глупо пороть горячку, пока не испробовали все варианты, не использовали все наши возможности. А они хоть и не безграничны, но все-таки ой-ой-ой… Правда, Вадим?

– Правда.

– Итак, по рукам? Решено? До конца лета действуем по старой схеме. Ты – аккуратненько. Я – аккуратненько. Без лишних свидетелей. Никого своими проблемами не озадачивая. И если к тридцать первому августа пусто… То тогда… Первого сентября в каждом опорном пункте милиции будет поганая рожа этого Разина. А в Питер я направлю своих лучших людей. Пускай надерут как следует задницы местным ворюгам. Построю всех питерских урок! Поставлю их перед выбором: или Костоправ, или они. – Рудновский выставил перед собой крепко сжатый кулак. – Вот так вот их всех, сволочей! Взвоют, если не скажут, где прячется этот мерзавец! А ты, если что, мне поможешь. Договорились, Вадим?

«Еще бы нет!» – ухмыльнулся про себя Арцыбашев и разлил по стопочкам «Красную Армию».

– Договорились, – торжественно произнес он и еще раз подумал: «Интересно, драл когда-нибудь Вовка свою секретаршу прямо на этом столе? Взять, и спросить?… Нет, ну что я, право, совсем как мальчишка! Что за мысли дурацкие в седой генеральской башке! Далась мне эта смазливенькая фотомоделька! Есть дела поважнее… С повестки дня пока еще не снят вопрос о Косте Разине. Который каким-то немыслимым образом сумел войти в контакт с нетоверами. – Договорились, Володя. Первого сентября…

– …Когда все детишки пойдут в школу, – зачем-то заметил Рудновский и извлек из кармана маленький календарик. – Нет, ведь первое – это суббота, – удивленно приподняв брови, констатировал уже слегка пьяный генерал МВД. – А в школу все пойдут в понедельник. Только третьего. Значит, и мы начнем облаву на Разина третьего. Третьего сентября… Хм, звездец Костоправу.

«А все-таки – какие классные трусики у секретарши этого лысого пентюха! Проклятье, где только такую сыскал?! – Арцыбашев опрокинул внутрь свою порцию водки и аппетитно захрустел малосольным огурчиком. – Классная телка! Черт, вот ведь застряла в башке!.. А Костоправу, и правда, звездец! Как только закончится лето. Как только наступит осень…».

* * *

А до осени оставалось всего ничего.

И спокойной жизни мне было отведено еще чуть больше полутора месяцев. Впрочем, какой, к черту, спокойной?!! Когда она была у меня спокойной, эта проклятая жизнь?!!