Белая гвардия - Александр Бушков Страница 19

Ему пришло в голову: пожалуй что, никаких камер тут, и точно, нет. Черт его знает, как Папа относится к этаким театрализованным забавам. За парижские похождения он вроде бы с нее стружку не снимал, но мало ли как отнесется к домашнему театру… консерватор изрядный…

— Господин, вы не будете меня бить? — дрожащим голосом спросила Принцесса.

Мазур кратко выругался про себя: никогда не мечтал о карьере театрального актера. Меж тем чертова девка, холеная и беспутная наследница престола, мать ее так, играла безукоризненно: голосок натурально дрожал от испуга, на глаза вроде бы даже слезинки навернулись, великолепная грудь часто-часто вздымается — ну форменная красоточка-невольница в лапах сластолюбивого колонизатора. Признаться по совести, поскольку он был живой человек, его чуточку разобрало. А то и не чуточку. Случалось с ним нечто подобное очень далеко отсюда, тот же дурацкий театр, только там роли распределились иначе. Как же ее звали? Тоже забыл начисто…

Он чувствовал себя все же довольно глупо, не зная, как тут следует подыгрывать. Бросив многозначительный взгляд на предмет в его руке, Принцесса закинула голову, медленно опустила ресницы, приоткрыла рот. «Ну ладно, — деловито сказал себе Мазур, — держись, театралка…»

…Шагая рассветной порой по вымощенной светло-коричневыми плитками дорожке, Мазур никаких таких особенных эмоций не испытывал, кроме вполне понятной усталости. Радоваться, в принципе, нечему, и стыдиться нечего, так что…

Он приостановился, посмотрел влево. Наблюдавшаяся им картина безусловно проходила по категории внештатных. Слева, за дорожкой, не было никаких строений, только пустое пространство метров сто шириной, заросшее сочно-зеленой травой, а далее — забор в два человеческих роста, со спиралью Бруно, протянутой не по гребню, а по внутренней стороне, чуть пониже верхушки забора, с аккуратным рядком прожекторов, направленных внутрь и наружу, через один.

И там, метрах в десяти от забора, почти по колено в траве, топтались человек восемь: гвардейцы в белоснежных ремнях, плечистые лица в штатском, жандармы в черных беретах, а также полковник Мтанга. Все они стояли кольцом, то глядя на что-то помещавшееся посередине, то озирались с растерянным, такое впечатление, видом. Не колеблясь, Мазур сошел с дорожки и направился туда, не жалея пижонских белоснежных брюк. Как-никак он тоже имел некоторое отношение к безопасности данного объекта (или его владельца, что, в принципе, одно и то же). А ситуация безусловно нештатная, за месяц он ни разу не видел такого вот непонятного столпотворения в ничем не примечательном месте…

Его заметили, когда он оказался совсем близко. Мтанга дернулся было наперерез, нехорошо зверея лицом, но тут же опомнился, досадливо махнул рукой, посторонился. Успел уже уяснить, что на Мазура где сядешь, там и слезешь…

Непринужденно раздвинув двух жандармов, Мазур посмотрел туда же, куда таращились остальные. Легонько пожал плечами. В высокой траве лежала на боку отрезанная — или отрубленная — козлиная голова черной шерсти, уставив остекленевшие глаза в сторону. Судя по совершеннейшему отсутствию следов крови на траве, она была отделена от животинушки несколько часов назад, а потом уж брошена сюда, так что кровь давно свернулась. К правому рогу грубым шпагатом примотан пучок золотистой соломы, к левому — какие-то пестрые тряпки.

— Что это такое, полковник? — спросил Мазур с искренним недоумением.

Присутствующие молчали. Молоденький жандарм, стоявший справа от Мазура, вдруг, бормоча что-то под нос, принялся выписывать перед грудью правой рукой кругообразные движения — от себя, сжатым кулаком с отставленным указательным пальцем.

Мтанга рявкнул на него так, что даже Мазур отшатнулся от неожиданности. Жандарм, вмиг оборвав загадочные манипуляции, вытянулся по стойке «смирно», старательно пуча глаза.

Взяв Мазура за локоть цепко и крепко, Мтанга отвел его на несколько шагов в сторону. Сказал сварливо:

— Сопляк… Идиот… Решил, что это настоящая чаконга. Горожанин, одно слово, откуда ему знать…

— Что? — переспросил Мазур. Мтанга сказал хмуро:

— Чаконга, это… Ну, это такой знак от колдуна, что он наложил проклятие. Только это не настоящая чаконга, а ее грубое подобие. Настоящие мне в молодости приходилось видеть дома, в деревне. Ничего похожего…

— Ах, вот оно что… — сказал Мазур. — Хулиганит кто-то?

— Надо полагать, — сумрачно отозвался Мтанга. — Найти и душу вынуть… Папа, конечно, тоже не поверит, что это настоящая чаконга, но все равно рассердится, что здесь кто-то выкидывает такие штучки… Докладывать придется…

«Уж это точно, — с некоторым злорадством подумал Мазур. — Слишком опасно будет — не доложить». Тайная полиция Мтанги — основная часть здешней охранки, но, кроме нее, есть и другие источники информации, от полковника совершенно не зависимые и наверняка ему не известные. Не настолько Папа наивен, чтобы замыкать сбор информации, доносов и сплетен-слухов на одну-единственную персону, пусть даже это верный как пес Мтанга. Не доложит о ЧП полковник, запросто может стукануть любой из присутствующих, и поди догадайся, кто…

Лицо у полковника стало злое и грустное. Он посмотрел на забор, на траву, что-то прошипел сквозь зубы — скорее всего, местное ругательство. Обронил:

— Если поймаю…

Мазур вдруг догадался, что к чему…

Вокруг резиденции метров на пятьдесят простирается полоса пустого пространства: деревья вырублены, пни выкорчеваны, весь кустарник старательно срезан под корень, не осталось ничего, кроме травы. Мало того, в полном соответствии с разработанной не сегодня и не вчера диспозицией, пешие парные патрули и временами объезжающие периметр стражи на джипах обучены перемещаться так, чтобы ни на миг не выпускать из виду забор на всем его протяжении. Значит… Либо эту хреновину запустили внутрь из ближайшего лесочка с помощью какой-нибудь катапульты, так что она пролетела метров шестьдесят… да нет, внешняя охрана непременно углядела бы на опушке этакое сооружение… Либо кто-то из внешних охранников постарался… нет, его обязательно увидели бы ближайшие коллеги… Словом, самым правдоподобным выглядит третий вариант: кто-то из челяди под покровом ночи приволок эту дрянь сюда да и бросил. И это, конечно, не простой шутник, а замаскированная вражина — не то местечко, где откалывают глупые шутки. Солдат, охранников, лакеев и поваров тут сотни две, не меньше, поди найди… Понятно, отчего полковник так хмур…

Сочувственно покивав Мтанге, Мазур пошел назад к дорожке — больше ему здесь делать было абсолютно нечего. Никто и не удерживал. Еще одна дурацкая нелепость, только она вроде бы гораздо безобидней придурков с оружием… Недвусмысленный намек, а? Дескать, твое величество, ты и здесь от нас не спрячешься…

Едва он вошел к себе, в прихожей возник недреманный слуга, почтительно сообщил:

— Господин майор оставил вам записку на столе в кабинете…

Мазур зашел туда. Записка, свернутая пополам, белела посреди стола, придавленная уголком медной пепельницы. Почерк Лаврика, естественно. «Зайди утречком, как освободишься».