Огонь на поражение - Петр Катериничев Страница 19

Для того чтобы остаться живым, есть много способов. Например, уйти От «хвостов», скрыться в дальней деревеньке и работать мирно где-нибудь в сельсовете учетчиком. До пенсии. Если призадуматься, можно найти еще полторы сотни подобных перспектив.

Да, остаться в живых так можно, а вот победить — нельзя. А значит, и жив ты будешь «условно», ибо это не жизнь, а существование. По крайней мере, для меня.

У профессионалов есть определенный набор правил, таких же простых, как мытье рук перед едой. Правила эти выполняются автоматически и притом позволяют во многих случаях не подставиться. А значит — сохранить жизнь.

Вспоминаю бессмертный телебоевик «ТАСС уполномочен заявить…». Трианон входит в комнату, сосредоточенно, не двигаясь, осматривает ее до мельчайших деталей. Кагэбисты в окне напротив снимают его на пленку и комментируют: вот, дескать, змей какой, и так каждый раз — проверяет, не было ли кого в его отсутствие, все ли на месте.

Похвально. Но после этого «супершпиен» преспокойно садится к столу, открывает тайник и извлекает из батарейки сверхсекретный микрофильм. Не задергивая штор. В удобном для гэбистов ракурсе…

Может, оно и мелочь, и на Солнце бывают пятна… Но…

Никогда ни один профессионал не сядет спиной к двери. Даже закрытой и заложенной поленницей. Или к окну. Даже прикрытому жалюзи. Никогда он не будет вести серьезный разговор рядом с телефонным аппаратом, радиоприемником, телевизором. Даже в сверхнадежном месте. Это азбука. То, что отработано до автоматизма.

Разумеется, все это в том случае, если у него будет возможность выбирать.

У меня же имеется два минуса: первый — возможность выбирать у меня ограничена, второй — я не профессионал. В том деле, что называется агентурной или оперативной работой. Зато есть утешение: и медведей учат.

В том, что меня «ведут» с самого перрона Курского вокзала, сомнений никаких. Никакой слежки я не заметил, просто почувствовал.

Ребята подготовились очень и очень. В расчете на то, что объект — фигура беспокойная и, как выражался покойный Смирнов-Ласточкин, с несбалансированной психикой да еще с каким-то мудреным комплексом-Все это означает, что, помимо предсказуемых маршрутов и поступков, я могу допускать и непредсказуемые или случайные. Следовательно, чтобы «вести» меня аккуратно и незаметно, необходимо достаточное количество профессионалов — «топтунов», спецов «наружки». Плюс машины. Плюс связь. В копеечку им эта пьянка обойдется…

Ну да я не считаю себя фигурой, равной Черчиллю, и веду себя соответственно. Маршрут мой — из дома до библиотеки и обратно, пешком и на метро с одной пересадкой на кольцевой — неизменен и постоянен. Никаких посторонних контактов.

Держать за мной полтора десятка «топтунов» — дело нерентабельное, вот и осталось их четверо, на переменку. Плюс две барышни. Всех шестерых я знаю в лицо, но не здороваюсь. Не из невоспитанности, наоборот: ведь мы друг другу не представлены. Да и к чему людей смущать. У них — своя работа, у меня — своя.

Почти научная.

Собственно, все стратегические вводные я сформулировал для себя априори.

Это то, что лежит на поверхности. Газеты же с журналами листаю изо дня в день для определения конкрстики, персоналий. Кто именно какую буржуазию представляет.

Из политиков и фирмачей. Дело это не такое уж простое, как может показаться. Но пока справляюсь.

С одной стороны, все эти люди в метро не ездят, а я в их круг не вхож.

Тогда — зачем мне это? Очень просто: чтобы победить и остаться в живых, нужно не только уничтожить Досье, но и уничтожить Организацию.

Прекрасно отдаю себе отчет в том, что я не ракета «СС-20», не крейсер «Аврора» и даже не Ворошиловский стрелок. К тому же никому не дано «выпить море». Это по Эзопу. Или — объять необъятное. По Пруткову. Но Эзоп ведь нашел выход: «Да, я обещал выпить море, но без всех речек и ручейков, что туда впадают. Отделите их от него, и тогда я выпью море».

Конкретно для меня это означает следующее: Организация неоднородна, в нее входят люди с разной степенью амбиций, способностей, таланта, с разной степенью зависимости друг от друга, наконец, с разными целями. К тому же они считают себя элитой, каждый — неким сверхценным существом.

Вообще-то элита нужна любому государству и обществу. Но не в виде группки разжиревших нуворишей, а в виде аристократии. Последняя же формируется не год и не пять. На это уходят десятилетия, если не столетия.

На самом деле у аристократов значительно больше обязанностей, чем прав. Да, изначально, с рождения, они избавлены от нужды, получают исключительное образование… Но и исключительное воспитание при этом, основной целью которого является воспитание чувства долга. Перед Государем, олицетворяющим народ, перед страной и ее гражданами. И если случалась война, аристократ шел сражаться.

Выполнять свой долг. Защищать. Он не мог выказать трусость — трусость не прощалась. Ему было что терять. Но и уклониться он не мог, ибо в этом случае .просто переставал быть аристократом.

Ну и кроме того, существовал искусственный отбор на порядочность. Дуэли.

Человек отвечал за бесчестный поступок жизнью.

Кому много дано, с того много и спросится. Может показаться, что аристократия вымерла с развитием товарного рынка. Вот уж нет!

Мамонтовы, Третьяковы — кто они, если не аристократы?!

А Джон Фицджеральд Кеннеди? Человек имел все изначально — прекрасное образование, возможность любой карьеры, деньги…

Вместо этого он становится командиром группы торпедных катеров. Что такое торпедный катер? Это попросту большая моторная лодка, при поражении превращающаяся в движущийся столб пламени. Вместе с экипажем.