Срок для Бешеного - Виктор Доценко Страница 19

Заметив его безотказность, мастер чуть подобрел к своему тезке и старался по возможности поощрять его: то в приказе, то дополнительным отовариванием в магазине зоны. Конечно, он был весьма скуден: не самые лучшие рыбные консервы да каменные пряники, но и это выручало в трудную минуту…

Чтобы ни о чем не думать, Савелий полностью окунулся в работу, прихватывая и вторую, а то и третью смены. Труднее было, когда наступали праздники. В эти «свободные» дни ничего не отвлекало, и начиналось самокопание, на. Савелия накатывало такое, что в пору волком выть или биться головой об стенку… К счастью для Савелия, таких дней выпадало не очень много.

Поначалу Савелий избегал общения со своим бывшим сослуживцем Кешкой Сахно. Почему-то Кошка вызывал в нем раздражение, бередил душу, напоминая о счастливом и радостном прошлом, заставлявшем сжиматься сердце. Но шли дни, и Савелию неожиданно захотелось удариться в эти воспоминания.

Он стал чаще появляться в «мастерской», как претенциозно называл Кошка свою комнатушку. Надо заметить, что толком поговорить им почти никогда не удавалось: каждый раз кто-нибудь да мешал — то завхоз зайдет что-то надписать, то комендант зоны с заданием начертить или расписать какой-либо «уголок» обязательств, сатиры или санитарии и гигиены, а то из администрации кто пожалует для проверки, «шмона», обычно «визиты» заканчивались просьбой переплести книги или журналы…

— Что делать? — говорил в таких случаях Кошка.

— Хочешь жить — умей вертеться Сейчас-то еще ничего… Вначале трудно было: то режимник заскочит, то кум нагрянет, то из роты, то из батальона, и каждому дай… Сколько красок, кистей, сколько книг зашмонали. Увидит детектив: «Дай почитать!» Попробуй, не дай! Раз дал, два, а возвращать, так нет, потерял, говорит… Э-э, думаю, шалишь! Хватит! Хрен вы больше что возьмете…

— Так и сказал? — ухмыльнулся Савелий.

— Что ж я, дурак, что ли? Я поумнее придумал…

— Он хитро прищурился. — Пару раз столкнул их лбами, сразу зауважали!

— Как это?

— Очень даже просто! Пришел как-то режим… Ну, этот, Цитрамон. Кличку эту дали острословы за его пагубную страсть к зеленому змию. Причем пьет он все, что горит и имеет градус или с ног сшибает, по его выражению. И, естественно, после принятия какой-нибудь гадости утром от него несет всякими парами, и голова трещит, как пустой орех, для поправления которой он и ныряет перся проверкой в санчасть, глотает обычную свою дозу цитрамона: пять таблеток. Так вот, повадился он ко мне и тащил все, что можно было загнать на опохмелку. А тут как-то кум дал мне переплести Агату Кристи… -

— А Цитрамон увел ее, и ты «не стал молчать об этом»? — догадался Савелий и фыркнул: Представляю их душевный разговорчик!

— Таким образом, еще кое-кого так наказал… С тех пор и зауважали… Да и с левыми работами приставать перестали… По крайней мере, бесплатно… Хозяин мне — сделай то-то и то-то, а я ему — не успею, такой-то приказал сделать ему… Тот на дыбы: «Посылай всех ко мне, кто мешает исполнять мои поручения!» С тех пор только по его записке теперь работаю, если мне не выгодно или не хочется делать кому-нибудь… Правда, стараюсь не очень борзеть: вмиг скушают… А ты что такой смурной? Устал, что ли?

— С Зелинским цапанулся… — буркнул Савелий.

— Опять? Чего он к тебе привязался: мужик вроде неплохой… Что на этот раз?

— Неплохой! Самая настоящая мразь! — вспылил Савелий. — Снимаемся вчера с промзоны, кричит: «Осужденный Говорков, почему пуговица верхняя не застегнута?»

— Он что, на съеме вчера был? — озабоченно спросил Кошка. — Ну и что?

— Что-что! Ларек, вот что!

— Второй раз ларьком хлопает! Да ладно, не бери в голову: видно, под руку попался!

— Ага, под руку! А в прошлые разы тоже под руку? Когда же они оставят меня в покое?

— Ты, Савелий, главное — держись: нервы береги

— может, они того и добиваются, чтобы срок нам продлить! Не поддавайся!

— Пойду я! — Савелий встал, раздраженный, непримиримый.

Кешка хотел остановить, но понял, что приятелю лучше сейчас побыть одному, пожал ему руку и добродушно улыбнулся:

— Ты заходи почаще…