Формула смерти - Андрей Воронин Страница 18

Прислушалась. В квартире полная тишина. Прошла минута, и послышалось, как перелистывается страница. Обычно сдержанная Быстрицкая выругалась про себя.

Сиверов сидел с ровно наполовину прочитанной книгой на коленях.

– Это так интересно? – спросила Ирина.

– Неинтересных вещей не бывает, – не отрываясь от страницы, отвечал Глеб, – как не бывает и неинтересных людей.

– Она интереснее, чем я? – Ирина стояла, опустив руки в карманы расстегнутого халата. Сиверов вскинул голову:

– Который, собственно говоря, час? Почему ты еще не спишь?

– Я жду тебя.

– Извини, – Глеб захлопнул книгу и задвинул ее в угол дивана. – Как только ты меня еще терпишь?

– Если ты думаешь, что я тебя ревную, то напрасно. Невозможно ревновать к вирусам.

– Как сказать. Мне кажется, для Смоленского и Горелова нет ничего более важного в жизни.

– Кто они – Смоленский, Горелов?

– Авторы. Один покончил жизнь самоубийством, второй здравствует. Вот я и пытаюсь понять, почему так произошло. Два человека, неглупых, талантливых, занимались одним и тем же делом. Одного уже нет, а второй вовсю проводит исследования.

– Тебя удивляет, почему один из них мертв?

– Да.

– Наверное, его убила жена.

– Не смешно, – Сиверов улыбнулся, – хотя некоторые думают, что это возможно. Кажется, я нашел выход.

– Какой?

– Пойду и спрошу у нее сам.

* * *

Викентий Федорович Смехов, облаченный в шелковый халат цвета луковой шелухи, сидел в глубоком кресле напротив огромного аквариума и созерцал рыбок, их плавные и ленивые движения в толще голубоватой воды. Его лицо выражало умиротворение, он покачивал ногой, иногда подавался вперед, постукивал указательным пальцем в стекло, и две золотистые рыбы тут же подплывали к стенке, тыкались в нее носами. Их уродливо выпученные глаза отражали пожилого мужчину в золотом переливающемся халате.

– Ну что, мои маленькие?

Викентий Федорович услышал, как во дворе резко затормозил автомобиль. От визга тормозов Смехов вздрогнул. Рыбки метнулись в водоросли, замерли в них.

– Спать людям не дают, – недовольно подумал Смехов и забарабанил пальцами по стеклу. Рыбы в ответ дружно зашевелили плавниками. – Ко мне, сюда. Я ваш хозяин, в обиду не дам.

Комов выскочил из машины и только потом сообразил, что в подъезд попасть не сможет: на двери дешевый кодовый замок без переговорного устройства. У самого подъезда на скамейке сидела парочка. Девушка курила, а парень жевал резинку. Он с абсолютно тупым выражением лица выдувал розовые пузыри. Те лопались, девушка молча вздрагивала, парень хохотал. У парня на ногах были домашние тапочки.

– Встать! – грозно приказал Комов, обращаясь к парню.

Лопнул очередной пузырь, но любитель жвачки со скамейки не поднялся.

– Я кому сказал! – прошипел Комов. – Какой здесь код?

Парень хотел было пожать плечами, но по выражению лица мужчины понял: шутить не стоит, больно уж зол незнакомец.

– Два, три, семь, – сказал он и тронул девушку за локоть. – Пошли отсюда! – прошептал он.

Девушка отшвырнула недокуренную сигарету, та, прочертив в темноте огненную дугу, упала в траву, брызнула искрами.

Комов дрожащими пальцами набрал код – ошибся. Ползунок замка остался заблокированным. Полковник зло оглянулся. Парень и девушка неторопливо шли вдоль автомобильной стоянки.

– Код? – надрывно закричал Комов.

– Два, три, семь, – хихикнув, произнесла девушка.

– Два, три, семь, – вдавливая кнопки, произносил Сергей Борисович.

Щелкнул механизм блокировки. Комов дернул ручку, и металлическая дверь бесшумно открылась. На полковника ФСБ пахнуло запахом старого дома, сырой штукатурки, кошачьей мочи и хлорки. Комов, скрежеща зубами, взбежал по лестнице, остановился у двери квартиры Смехова, перевел дыхание и яростно вдавил кнопку. Тонкая трель звонка завибрировала за двойной дверью. Комов не убирал палец с кнопки.

– Кто там? – услышал он мягкий тенор Викентия Федоровича Смехова.

– Открывай, я.

– Кто?

– Открывай! – ударил кулаком в дверь Комов.

Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, в проеме поблескивала цепочка.

– Сереженька! – послышался голос Смехова.

Звякнула цепочка. Комов влетел в квартиру. Хозяин, не ожидавший столь позднего визита, отшатнулся к стене, запахнул полы халата.

– Что, не ждал? – выдавил из себя Комов.

– Нет… Так неожиданно, без звонка, без предупреждения… Что-то случилось, Сереженька?

– Ты один? – полковник ФСБ обращался к своему бывшему учителю на «ты».

– Проходи, проходи, дорогой, – ласково бормотал Смехов, но в его глазах уже читался испуг.

Викентий Федорович сглатывал жидкую слюну, безжалостно набегавшую в рот, его кадык дергало, и Комову показалось, что острый хрящ может прорвать тонкую стариковскую кожу на шее.

– Проходи, Сережа, присаживайся, рассказывай.

Комов даже не снял легкую серую куртку, не стал разуваться, прошел в гостиную. Хозяин, прижимаясь спиной к стене, скользнул следом за гостем.

– В чем дело, Сереженька?

– Слушай сюда, – приблизившись к бывшему учителю физкультуры, произнес Комов и схватил Викентия Федоровича за ворот шелкового халата. Он потянул его на себя и, брызгая слюной, прокричал:

– Ты меня подставил, ты сдал меня, сдал, урод!

– Я?! – Викентий Федорович попытался вырваться, пояс халата развязался.

– Ты меня сдал! – тряс пожилого мужчину Комов.

– Я – тебя? Помилуй бог, Сережа, мы сто лет знакомы! Кому я тебя сдал?

– Не знаю кому, но сдал со всеми потрохами.

– Помилуй бог!

Наконец Комов разжал пальцы, халат сполз с плеч Викентия Федоровича. Хозяин стоял перед своим бывшим учеником абсолютно голым.

– Я от тебя такого не ожидал.

– Погоди, успокойся, – дрожащими руками Викентий Федорович прикрыл срамное место, присел на корточки и, путаясь, принялся натягивать на себя скользкий халат. – Расскажи, не спеши, я ничего не понимаю, я перед тобой чист, Сережа. Ты же меня знаешь.

– Именно потому, что знаю, – выдавил из себя слова Комов, отходя на несколько шагов от дрожащего Смехова. Он вытер вспотевшее лицо, ладони стали мокрыми, пальцы дрожали. – Ты мне подсунул Андрюшу?

– Какого Андрюшу?

– Что, дураком прикидываешься? Не помнишь?

– Не понимаю, о ком ты? Какой Андрюша? Мало ли кого я тебе подсовывал?