Группа крови - Андрей Воронин Страница 18

Точно такое же произношение было и у Мышляева, хотя, когда он увлекался, его речь становилась вполне человеческой, без этих странных взлетов, падений и преувеличенно четкой артикуляции.

– Да, – по обыкновению чавкая, отозвался Гаркун, – сдвиги есть.

– Я думаю в самом скором времени можно будет начать производство, – сказал Мышляев. – Да, кстати… Михаил Ульянович, – обернулся он к Кузнецу, – подойдите к нам, пожалуйста.

Он никогда не называл Кузнеца просто Кузнецом, обращаясь к нему исключительно по имени-отчеству, а в официальных случаях и вовсе употребляя казенное «господин Шубин». К счастью, официальные случаи бывали редко – как правило, во время вручения очередной суммы на мелкие расходы. Назвать эти редкие денежные вливания зарплатой было довольно сложно, уж очень нерегулярными и мизерными они были.

«Временные финансовые трудности» все длились и длились, и конца им не было видно. Ежемесячно Мышляев объявлял Кузнецу, на какую сумму увеличился его заработок. По его словам получалось, что фирма задолжала Кузнецу уже около десяти тысяч долларов.

Мышляев клялся и божился, что долг будет погашен при первой же возможности. Кузнец кивал: дескать, мне все равно, да и денежки целее будут.

– Вот что, Михаил Ульянович, – продолжал Мышляев, когда Кузнец подошел, топча порыжевшими кирзовыми ботинками мертвую сорную траву, которой зарос двор. – Боюсь, что у меня к вам появилась еще одна просьба. Это не входит в круг ваших профессиональных обязанностей, поэтому вам следует рассматривать предложенную работу просто как небольшое одолжение мне лично. Разумеется, это одолжение будет оплачено, как только…

– Пал Сергеич, – перебил его Кузнец, не терпевший чрезмерно длинных и запутанных словесных периодов, – давайте к делу. Про оплату потом поговорим, когда дело будет сделано. Чего на пустом-то месте торговаться?

– Гм, – сказал Мышляев, которому, похоже, иногда тоже бывало сложно понять Кузнеца. – Ну к делу так к делу. Надо вам сказать, что я чрезвычайно впечатлен вашими талантами. Мне хотелось бы попросить вас вот о чем: не могли бы вы на досуге, без излишней спешки собрать нечто наподобие.., э-э-э.., настольной полиграфической машины? Такой, чтобы она была удобной при транспортировке, экономичной и в то же время.., как это будет по-русски.., функциональной?

Это не имеет отношения к деятельности нашего с вами предприятия. Строго говоря, это каприз одного из моих американских коллег, но за этим капризом стоят доллары – много долларов. Вряд ли будет разумно упустить такую возможность укрепить наше финансовое положение.

Кузнец задумчиво почесал затылок всей пятерней, нахмурился и вдруг спросил, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой:

– А вы не знаете, почему умные люди чешут лоб, а дураки – затылок?

– Как? – растерялся Мышляев.

– Это он так шутит, – пояснил Гаркун. – Шутки у него.., гм, да. Зато руки золотые, а голова вообще алмазная. Не в том смысле, что твердая, а в том, что цены ей нет. Так как, отец, сделаешь машинку? Утри ты им нос, этим американцам, а то надоело, понимаешь: Америка то, Америка се… Да если хочешь знать, этой ихней Америке до нашей России, как до Парижа раком! Извиняюсь, конечно, Пал Сергеич, но вот вы в своем Нью-Йорке видали хоть одну такую голову, как у нашего Михея?

– В Америке такие головы работают на правительство. Их охраняет армия, ЦРУ, ФБР и черт знает, кто еще. В Америке такие головы не имеют возможности свободно разгуливать по улице и рисковать своим.., э.., содержимым, – заявил Мышляев таким тоном, что было непонятно: то ли он гордится отношением своей новой родины к талантливым людям, то ли, наоборот, осуждает ее за попрание прав человека.

– Ну, так как, отец, – продолжал Гаркун, – состряпаешь машинку, пока тебя ЦРУ не похитило?

Или, того хлеще, КГБ…

Мышляев вдруг поперхнулся, закашлялся и повернулся к коллегам спиной. Гаркун бережно и сочувственно постучал его между лопаток, продолжая смотреть на Кузнеца исподлобья, по-птичьи склонив голову набок.

– В полиграфии я смыслю, как свинья в апельсинах, – задумчиво сказал Кузнец, – но задача интересная. Правда, не пойму, зачем вам это. Есть же принтеры. Или у вас в Америке принтеров нет?

– Ну, откуда в Америке принтеры? – хихикая, подхватил Гаркун. – В такую даль пока что-нибудь дойдет… Ты пойми, старик: принтеры эти – фуфло для простаков. Даже самые лучшие из них способны только более или менее четко воспроизвести изображение. А ты представь себе машину, которая работала бы и как принтер, и как такой, знаешь, пресс…

Ну, как тебе объяснить? Вот вообрази: почтовая открытка. Но не простой кусок бумаги, а с объемным тиснением, с тонким рельефом… Чтобы зарядить машинку всеми расходными материалами, а с другого конца чтобы бабки.., то есть эти самые открытки, на которых можно чертовы бабки заработать. Кстати, – встрепенулся он, словно осененный новой идеей, – Пал Сергеич! Насколько я понял, этот ваш приятель, которому нужен такой сувенир, не называл точного срока, так ведь? Так почему бы нам месяц-другой не попользоваться машинкой? Нашлепаем открыток, продадим, а деньги пустим на нужды производства. Заодно и аппарат опробуем. Чтобы, значит, конфуза не было…

Он прервался, чтобы перевести дух, порылся в кармане мятого пиджака, выудил оттуда ириску, развернул ее и быстрым движением сунул за щеку.

Отброшенная им пестрая конфетная обертка, трепеща на ветру, наискосок перелетела через двор и застряла в бурьяне у стены полуразрушенной избы.

Гаркун принялся жевать ириску, чавкая, причмокивая и щурясь от удовольствия.

– Думаю, что это преждевременный разговор, – сказал Мышляев, отводя взгляд, чтобы не видеть его блестящих от сладкой слюны бледных губ. – Ведь аппарата еще нет, и неизвестно, способен ли.., виноват, согласится ли господин Шубин его сконструировать.

– Склепать машинку – плевое дело, – с простодушным тщеславием заявил пойманный на примитивную удочку Кузнец. – Только насчет тиснения…

В гравировке я не силен. То есть, если надпись печатными буквами или простую насечку – с этим я бы, постаравшись, справился. А вот ежели что посложнее… Я сроду рисовать не умел.

– Обижаешь, отец, – на секунду перестав чавкать и пускать слюни, сказал Гаркун. – А я на что?

Это ж моя родная специальность. Все равно от меня, как от консультанта, толку никакого, вы и без меня отлично справляетесь. Так я бы для коллектива хоть сколько-то заработал…

– В принципе, это было бы неплохо, – с глубокомысленным видом изрек Мышляев. – Мы могли бы погасить долги по заработной плате и даже получить прибыль. Кроме того, – оживился он, – производство открыток послужило бы неплохим прикрытием для нашей основной работы.

– Да уж, – поддержал его Гаркун. – Что да, то да. Мне вчера сон приснился про налоговую полицию, так я до утра заснуть не мог. А ну, как они пронюхают, чем мы на самом деле тут промышляем?