Правила абордажа - Сергей Самаров Страница 18

– Доложи по порядку... – Генерал Костомаров вспомнил, что отделом пока еще официально командует он. – Как прошло? Как вел себя Тарханов? Какие последствия?

– Как и планировали. Ребята там работают – артисты! Когда Тарханов ночью вышел из милиции, они еще пару раз выстрелили в него. Чтобы организовать внешний вид серьезного дела. Тарханов за дерево спрятался, а они в темноте не сразу поняли. И в это дерево выстрелили. Только он опять за доли секунды до выстрела переместился. Дальше они стрелять не стали. Могла милиция появиться. Сам майор под обстрелом на ответные действия не решился...

– Как же, не решился... Глупости это... – проворчал Костомаров. – Тарханов с десяти шагов из пистолета в подброшенную монету на бегу попадает. Он эти свои штуки со стрельбой еще в восемьдесят шестом году высшему генералитету на учениях демонстрировал. Специально для этого его из Мозамбика на неделю отзывали. Лучший стрелок армейской разведки! Будь у него оружие – хрен бы твои парни ушли.

Генерал свинтил прочищенную трубку, пососал ее, проверяя тягу, и стал набивать табаком «Капитанский», из своих старых, многолетней давности запасов.

– А вот об этом следовало бы заранее предупредить, товарищ генерал, – если не зло, то с обидой сказал после долгой и значительной паузы полковник. – А то складывается впечатление, что вы просто мечтаете, чтобы наша операция провалилась.

Генерал зажег спичку и раскурил трубку, пуская большие клубы крепкого дыма.

– Это твоя операция, а не наша. Твоя, так сказать, дипломная работа. И я в нее, заметь, почти не вмешиваюсь. Более того, могу прямо и откровенно тебе сообщить, что я утвердил ее только под давлением руководства. И не одобряю твоих методов действия. Сколько человек там положили?

– Шестерых.

– Шесть человек. Я не говорю уже о мнении милиции, о возможных последствиях расследования. Пока я только могу говорить о том, что мы на своей территории ведем себя, как в тылу врага.

Полковник от такой отповеди своей уверенности, однако, не потерял.

– Можете не сомневаться, милиция останется только довольна. Это не просто шесть человек. Это шесть активных деятелей мафиозных структур. Причем один из них солидный авторитет.

– А владелица магазина – тоже авторитет?

– Она тесно связана с чеченской наркомафией. И трудно предположить, что сама ни в чем не замешана. Тот парень, что жил у нее, он не простой боевик, он голова, хоть и не первая в группировке, но голова, и его слушаются. Он многие вещи организовывал. Это данные проверенные, с компьютера ФСБ. Мы его с трудом завербовали. Долго искали, на чем подцепить. Но о своих он, к сожалению, данных не давал. И продолжал на два фронта работать. А с хозяйкой магазина он два года жил. Свои деньги на ее счету хранил. Так что у меня нет сомнений, что девка тоже замешана...

– Хотя и нет возможности доказать обратное. А пока обратное не доказано...

– Но пожертвовать кем-то ради большего дела мы можем.

– Это ты заявляй только от своего имени.

Генерал несколько раз сердито, как паровоз, выдул большие и кудлатые облака дыма, отвернулся к окну и отодвинул штору.

– А милиция не подберется. Им не понять мотивы происшествия, а без этого невозможно докопаться до истины.

– Ладно. Многого я в нынешней жизни не понимаю, – сказал генерал. – И не мне уже решать, что морально, а за что под суд отдавать следует. Докладывай дальше. Следующий шаг?

– По плану. И тогда он просто вынужден будет согласиться. Не будет иного коридора, кроме нашего. В крайнем случае мы подключаем и запасной вариант. Тогда он прибежит к своему куратору сам, за защитой, за помощью, за спасением.

Владимир Андреевич расстегнул китель, прошелся по комнате.

– Рисковый ты человек, полковник... И плохо ты знаешь людей, с которыми работаешь. Я вот сижу здесь с тобой и думаю – что выкинет Тарханов? И если он догадается, я тебе не позавидую.

– Не могу согласиться с вами, товарищ генерал. Уж что-что, а людей я как раз и знаю хорошо. И психология майора Тарханова мало отличается от психологии любого другого человека. Она просчитывается и управляется так же просто. Здесь я могу спорить с любым долго и аргументированно, Владимир Андреевич. И кучу фактов из практики могу привести. Ведь это же тема одного из разделов моей диссертации.

Генерал махнул трубкой, как саблей, и заговорил сердито, с вызовом:

– Да плевал я на твою диссертацию... Ты за всю свою службу из кабинета не вылез. У тебя в организме металлов ровно столько, сколько туда божеской химией заложено. И невозможно тебе понять человека, который много раз и прострелен и прорезан. У воевавшего – свинцовый дисбаланс в организме, пулевое отравление мозга. А ты со своей диссертацией не знаешь даже, что это такое – психология воевавшего, психология диверсанта. Он, такой человек, ни под какие твои заумные выкладки не подходит.

Владимир Андреевич снова отвернулся к окну.

Полковник посмотрел в спину генералу с улыбкой, с которой интеллектуал смотрит на не слишком сообразительного вояку, зная, что трудно доказать что-либо этому старому пердуну.

– Ладно, товарищ генерал, не будем спорить. А операция уже идет полным ходом.