Час тигра - Михаил Зайцев Страница 18

Корейцу было лет на десять поболе, чем мне. Сохранился он отменно – снимите черный чиновничий костюм, переоденьте мужика во что-нибудь более демократическое, и он легко сойдет за моего одногодка. По-хозяйски подойдя к столу, кореец присел на край столешницы, взглянул на браслетку наручников, что обхватила мое левое запястье, спросил то ли в шутку, то ли всерьез:

– Не жмет?

– Не-а, нормально.

– Можешь снять, – произнес он с какой-то неопределенной интонацией. То ли спросил, то ли разрешил.

– Запросто. – Я освободил руку. Пустое кольцо наручника звякнуло о трубу отопления, я размял запястье.

– Впечатляет, – кивнул Кореец. – Тебе бы в цирке выступать.

– В цирке вы бы меня сразу нашли. Кстати, на чем я прокололся?

– На хулиганстве.

– Не понял?

– Под моим началом вкалывают талантливые... – Кореец неожиданно умолк, посмотрел в потолок, покачал головой. – Я не верно выразился. Ошибся в формулировке. Мы не «вкалываем», работа – способ нашего существования. Мы живем работой. Тебя вычислил талантливый мальчишка-программист. Двадцать два года мальчику. Всего. Пахарь, каких свет не видывал. Мальчик сочинил программу «Ловушка для Бультерьера». Компьютер вылавливал из сводок все сообщения о рукоприкладстве. Мы...

– Ха! Блин! – Я его перебил, искренне рассмеялся, не стерпел. – Ха, черт! Неужто Анискин меня засветил?

– Кто?.. Гм... Ты прав. Ветеран областной милиции, похож на Жарова в роли Анискина, согласен.

– Блин! Я все понял: сигнал о хулиганстве из Тверской области поступил на другой день после сообщения о разборках на рынке в Москве. Деревенский детектив подробно записал, как я обезоружил пьяного соседа, но... Но, черт побери, в стране за день происходит великое множество разнообразных мордобоев! Можно, конечно, заложить в программу мои возрастные характеристики, но... Черт побери! Вы проделали адову работу, господа!

– А кто сказал, что было легко?

– Слушай, где ж вы раньше были? Когда я светился, как лампочка в сортире? Представляю, какие средства вы потратили сейчас на мою поимку. Года два назад хватило бы и десяти процентов от сегодняшней суммы.

– Не прибедняйся, Ступин. И два, и три года назад твой отлов стоил бы казне не меньше. Ты спросил, где мы были раньше? Нас не было. Нашу команду сформировали в начале двухтысячного.

– Зачем? Чтоб мочить в сортире таких, как я?

– Других, – серьезно ответил Кореец. – Таких, как ты, я ищу, нахожу и предлагаю сотрудничество. У меня карт-бланш по набору людей в свою команду.

– Я вправе толковать твои слова как предложение?

– Да.

– А если я откажусь?

– Ты подследственный, Ступин. Чемпиона боев без правил под псевдонимом Бультерьер обвиняют в убийстве двухсот человек...

– Прости, опять перебиваю. Вы случайно не обсчитались? Точно двести?

– Следствие разберется, а пока я округляю. В меньшую сторону.

– Неужели найдется следователь, который поверит, что в один прекрасный вечер, в одном заброшенном подмосковном санатории, один не очень молодой человек, пусть и чемпион «боев без правил», замочил двести вооруженных головорезов?

– Найдется. Все сомнения я развею. Я объясню, что такое возможно. Мой дед был СУЛЬСА.

Он многозначительно замолчал, глядя мне прямо в глаза. Корейские сульса – это почти то же самое, что и японские ниндзя. Плохи мои дела. Хуже некуда.

– Повторяю: мой дед был сульса. Он перебрался в Россию из Кореи в канун революции. Служил молодой Советской республике. Погиб в Японии в сорок втором, на задании. Дед не имел возможности по-настоящему учить отца. У отца всегда не хватало времени как следует заниматься со мной. Я тебе завидую, Ступин. Старик-японец обучал тебя с пеленок как следует, по-настоящему. Да-да, не удивляйся, нам известна родословная Бультерьера. В лесу, в трех километрах от деревни, найдены спецсредства, набор маскарадных костюмов, фальшивые документы с твоей фотографией, деньги и древний меч ниндзя-то.

– Ни фига себе! – Я присвистнул. – Это сколько ж человек искали иголку в стоге сена, я балдею! Тебя финансируют, в смысле, финансирование твоей команды предусмотрено отдельной статьей бюджета, да?

Я попытался рассмеяться весело и непринужденно собственной неуклюжей шутке. А чего еще оставалось делать, кроме как смеяться? Я многое могу, мой дедушка мог еще больше и все равно вынужден был покинуть Японию. Дедушка никогда не рассказывал, а у меня не хватало воображения, чтобы представить причину, заставившую его исчезнуть с Островов. Теперь я начал кое о чем догадываться и скис окончательно, хотя и тужился изображать полный пофигизм.

– Не грусти, Ступин. – Кореец встал, прошелся туда-сюда вдоль унылой кабинетной стены. Мое натужное хихиканье его не обмануло. – Рано или поздно специалист твоего класса получает предложение, от которого невозможно отказаться. Соглашайся.

– Ха!.. Я могу согласиться, но какие у тебя есть гарантии, что я... В общем, сам понимаешь – я могу сказать «да», а потом – ищи ветра в поле.

– Понимаю. Ниндзя – сам себе и судья, и король. Как и сульса... Подумай о Кларе, Семен. О женщине, которую ты любил, когда прикидывался кретином-бизнесменом. У Клары большие неприятности. Ее муженек разорился и запил. Опустился совсем. По старинной российской традиции периодически бьет жену, дочку-малышку колотит...

– Стоп! – Я вскочил. Вращающееся полукресло опрокинулось. – А ты не боишься меня шантажировать, дружок? Ты же знаешь, кто я и что я! Ежели я решу тебя уничтожить, хватит и полутора секунд. Никто не успеет помочь недоучке-сульсе, гарантирую!

– Сядь, Бультерьер! Я тебя не шантажирую, я говорю правду. Неужели тебе не хочется жить спокойно вместе с любимой? Не надоело скрываться от всего мира? Ответь, Ступин!

Я вздохнул глубоко, тряхнул головой, медленно выдохнул. Как говорится – «взял себя в руки».

– Честно говоря, надоело. – Я поднял с пола вертлявое кресло, уселся на теплый дерматин. Да, мне до чертиков, до поросячьего визга надоело держать удары судьбы. Когда проходит неожиданный удар в болевую точку души, это больно, очень больно. – Откуда ты узнал про нас с Кларой? Ты ее допрашивал?

– Обижаешь, Семен Андреич! Дорогие моим сотрудникам люди дороги и мне. Я умный руководитель.

– Даже чересчур умный. Кроме нас с Кларой, никто... Впрочем, ты все равно не раскроешь свои источники информации... Ладно, давай заканчивать с лирикой. Чего, конкретно, от меня надо?

– Согласен, довольно лирики. Но все-таки я уточню: твои прошлые подвиги я документально проведу, как выполнение наших заданий. И в дальнейшем – документы, деньги, жилплощадь, статус – все у тебя будет. Официально, без всяких...

– Это само собой! Давай по делу. Чувствую, я срочно понадобился и, конечно, смогу встретиться с Кларой только, когда... когда удовлетворю твою... Вашу надобность. Я прав?