Друг - Борис Седов Страница 17

– Я ж говорю: в гости хочу зайти, – сказал Таранов.

– Я пойду с тобой, – неожиданно произнес Лешка.

* * *

…В подъезд они зашли порознь, но на лифте поднимались вместе. Разрисованная поганками, со следами поджога, кабина лифта медленно ползла наверх. Полязгивали сочленения, традиционно пахло мочой. Таранов смотрел в затылок Лешке и спрашивал себя: а что я, собственно, о нем знаю? – Ничего, кроме того, что родители у него алкоголики, что на героин подсел из-за Рыжика. Да еще то, что Рыжик просила ему помочь… Здорово я помогаю. Ох, до чего здорово я ему помогаю!

Лифт остановился. Лешка обернулся и неуверенно посмотрел на Таранова. Иван улыбнулся и сказал:

– Все будет хорошо, Леха. Главное – шаг назад-вправо. Понял?

Лешка кивнул. Створки лифта разъехались, и он первым вышел на площадку девятого этажа. Таранов выскользнул следом, быстро посмотрел по сторонам и занял позицию на лестнице, за выступом стены. Он был совершенно спокоен. Барыга, со слов Лехи («Сколько ему лет? – Да старый уже, лет тридцать».), моложе Таранова лет на десять, но это ничего не меняет. Даже учитывая, что Иван уже давно не тренировался по-настоящему и потерял боевую форму.

Лешка скрылся за выступом стены. Таранов стоял, прижавшись затылком к шероховатой бетонной поверхности. Перед глазами была тоненькая фигурка в черном… «Смерть до прибытия. Передозировка»… Нет, ребята, так не пойдет!

Ему показалось, что он услышал негромкий «треньк» звонка. Прошла секунда… другая… третья… Что он там копается?… Раздался звук поворачиваемого в замке ключа. Иван усмехнулся: встречай гостя, Витек. Я, правда, без приглашения, но тем сильнее будет радость от нашей встречи.

Ключ сделал четыре полуоборота, дверь распахнулась, и на площадке стало немного светлее.

– Привет, Витек, – услышал Таранов напряженный голос Лехи. И выскользнул из-за стены. Он увидел всю картину сразу: распахнутую дверь с массивным гаражным замком и засовом, очень толстого лысого мужика в одних шортах, шлепанцах на босу ногу и Леху. Свет из квартиры падал на мужика сзади, слабо освещая мясистый затылок в складках и правую часть лица. Мужик был похож на огромную разварившуюся пельменину в шортах – плод воображения безумного рекламщика. Голова пельменины с маленькими глазками медленно поворачивалась.

Таранов сделал легкий скользящий подход и выбросил ногу в живот, нависающий над шортами салатного цвета. Он подумал, что от удара белая шкура пельменины лопнет, разойдется, и наружу попрет сизого цвета начинка. Но ничего подобного не произошло. Толстяк утробно охнул и, широко раскрыв рот, начал оседать. Таранов сильно толкнул его ногой в голую грудь, и тело рухнуло внутрь квартиры. На площадке осталась лежать тапочка.

Леха ошеломленно смотрел в дверной проем. Таранов нагнулся, подобрал тапку и сказал Лехе:

– Иди, Леша, иди… жди в машине, я быстро.

Лешка кивнул, но продолжал стоять и смотреть. Пришлось подтолкнуть его к лифту. Только после этого он ушел, а Таранов вошел в квартиру и запер дверь на засов.

Человек-пельмень лежал на полу и хрипел. Бледные голубые глазки смотрели с нескрываемой ненавистью. Таранов присел и похлопал его по щеке подошвой тапка.

– Ну, здравствуй, Витек. Не ждал гостей-то?

– Не ждал, – раздался голос сзади. Таранов резко качнулся влево, намереваясь сделать кувырок через тело Витька, но сильный удар обрушился на затылок, и стало темно.

* * *

– Давай-давай, открывай глаза, урод. Не хер тут придуривать… Ты уже очнулся, гостенек незваный.

Иван действительно уже очнулся, но окончательно в себя еще не пришел. Он лежал на полу и пытался оценить положение.

– Дай я ему вдолблю, – сказал другой голос.

– Еще успеешь, Витек, – отозвался первый, – мы его долго убивать будем.

Двое, подумал Таранов. Двое – это ничего, это еще есть шанс. А если их больше? Интересно, кто этот второй? Как он здесь оказался? Есть ли у него оружие?… Вопросов было много. Лежа на полу с закрытыми глазами, на них не ответишь.

Таранов застонал. Открыл и тут же закрыл глаза. Все получилось естественно – именно так ведет себя человек, которого оглушили сильным ударом по голове. То, что он увидел за полсекунды, обнадеживало: в комнате было всего два человека – Витек и второй. Оба без оружия. По крайней мере в руках у них оружия Иван не заметил. Значит, есть шанс, есть. Можно попробовать.

Но действовать нужно прямо сейчас, пока они считают, что жертва еще в нокауте.

– Ну давай-давай, открывай глаза, пидор… Время-то идет. Уже две минуты валяешься.

Значит, две минуты… Спасибо, что подсказал, друган… Ничего, сейчас я встану, и мы еще посмотрим, кто из нас урод. Шанс еще есть.

Таранов снова застонал, начал поворачиваться, группируя тело для атаки. Он подтянул полусогнутые ноги, слегка напряг и согнул в локте левую руку, чтобы использовать ее для дополнительного толчка. В голове сильно шумело, но это ничего… не страшно. Ему нужно всего две-три секунды, всего два-три удара… потом можно будет отдохнуть.

– Дай я ему вдолблю, Геня, – снова сказал Витек. Голос у него был высокий, никак не соответствующий жирному крупному телу.

Сейчас, говорящая пельмень в салате, подумал Таранов, сейчас. Он резко оттолкнулся ладонью левой руки, разворачиваясь, подобно пружине, и… вскрикнув от резкой боли, снова рухнул на пол.

Над головой засмеялись. В затылке бушевал отбойный молоток, сильно болела правая рука, в ушах стоял издевательский хохот. Ломать комедию дальше не имело смысла. Иван, превозмогая боль, повернул голову направо и увидел свою правую руку, прикрепленную черным наручником к ножке массивного буфета.

Шансов не было никаких. Он понял, что в ловушке.

– А ты шустрый мужик, – сказал здоровый амбал, развалившийся в кресле. Это он, догадался Таранов, вдолбил мне по тыкве.

– Шустрый, говнюк, – качнул лысой головой пельмень. – Но сейчас, говнюк, ты попал. Шкуру с тебя спустим, очко порвем, пидор.

Иван сел, прислонившись к буфету, с тоской посмотрел на правую руку. Как же так? Лешка говорил: «Витек всегда один… Ни друзей, ни даже баб. Никому не доверяет. Даже за дозой к нему приходят только после предварительного звонка…» Как же так?… Брось, оборвал он себя, брось! Сам виноват. Совсем оборзел: вошел в хату – осмотри ее. Это первая заповедь диверсанта. А ты расслабился, повел себя, как салага… Вот и результат!

– Ну, давай знакомиться, – сказал амбал в кресле. – Меня зовут Гена, я эту точку курирую. Неудачно ты, брат, зашел… Я ведь здесь раз в месяц и бываю. Зашел бы в другой день – глядишь, и выгорело бы.

…Вот оно что, подумал Таранов, чисто случайно нарвался на «куратора». Впрочем, какая же это случайность? Адрес нужно было пронаблюдать, отработать… тогда и «случайности» не было бы. А ты поддался эмоциям! Попер дуриком и, конечно, попал.