Утро без рассвета. Камчатка. Книга 2 - Эльмира Нетесова Страница 17

— Это не драка, побоище целое было, — встрял Трофимыч.

— Да, мне этого тоже не забыть, — продолжил Бондарев. — Так могли схватиться только лютые враги. Один отстаивал свое «президентство», другой, Папаша, претендовал на него. Папаша пошел ва-банк. Не могли дерущихся остановить ни выстрелы вверх, ни холодная вода. Оба знали, что от исхода зависит многое. А потому все средства были хороши. Сразу никто ничего не понял, почему «президент» вдруг вскрикнул, как зверь. Глаза его остервенели. И удалось ему свалить Папашу наземь. Так бы и задушил он его. Но что- то помешало. Глянули, а у него палец, на котором был перстень выколот, не просто сломан, а вырван с мясом. И кровь из руки фонтаном хлещет. Эта рука и подвела. Ослабла на секунду. Тогда Папаша из рук «президента» и вырвался и тут же конвой растащил их в стороны. «Президента» в больницу отправили. Но… по воровскому закону потерявший эту наколку не имеет прежней власти над ворами. Если он лишился руки — ее порезали или прострелили и пришлось отнять, или болячка села на этом месте и съела метку, воры не обязаны подчиняться этому человеку и избирают другого вместо него. А тот, который ранее имел перстень, становится обычным, рядовым вором «в законе». Ничем не отличающимся от других. Считают, что с потерей «перстня» этот человек потерял удачу. И не только свою. Вот почему взбесился «президент», не только от боли… И пропавшее кольцо было только поводом к схватке, но не причиной. Даже единственный вор, оставшийся в зоне, обязан был угождать, кормить «президента», покуда у того имелся «перстень». А кольцо — не столь важно. За него здесь он и пайки хлеба не купил бы. Каждому свой желудок важнее украшений. И «президенту» не кольцо нужно было, а лишний повод для драки. Чтобы усмирить Папашу в назидание другим.

— Эта история имела продолжение? — не скрывал любопытства Яровой.

— Да. Вышел «президент» из больницы и понял, как изменилось отношение воров к нему. Они могли мстить за него, пока была метка. А без нее даже перестали замечать. Да и обижал он многих прежде. Вот и вылезло все наружу. Неприязнь, злость сразу дали знать себя. Если ты — удав, как допустил, чтобы кто-то одержал над тобой победу? Да еще такую! Ну и пуще затаил «президент» зло на Папашу. Тот это понимал и всегда был начеку. Ночью от малейшего шороха просыпался. «Президент» вскоре понял, что о беде его и на воле узнали воры. Перестали посылки слать. Пришлось ему идти на работу. Как всем. А как раз зима стояла. Снежная, холодная. Папаша уже давно втянулся в работу. А «президент» через час выдохся. Сел отдыхать. А Папаше только и нужен справедливый повод. Он знал, что «президент» ждет удобного случая. А если нет выхода, то лучшая защита— это нападение. Так и тут случилось. Папаша не дурак, все учел: что «президент» устал, что рука у него болит. Ну и налетел. Якобы тот хуже любой «сявки» нарочно отлынивает. А из-за него выработка будет меньше, меньше хлеба дадут бригаде. «Президент» уже психологически надломлен был. Реакция замедлилась. Челюсть-то он Папаше сломал, но и сам с раздробленной гортанью оказался. В итоге — смерть…

— Но ведь Папаша знал, что ему срок добавят…

— Знал. Но срок — не смерть. И если бы не он «президента» — «президент» его где-нибудь подкараулил. За все одним махом. Слишком тесно им обоим стало в одном лагере. Мы тоже это понимали. Да, срок Папаше добавили. Небольшой. За такого-то потерпевшего…

— Кстати, этот «президент» был вдвойне опасен тем, что знал, как можно убить, не оставив следов, — напомнил Бондареву Трофимыч.

— Да! — спохватился Бондарев. — Этот такой тайной владел, как говорили зэки. Хотя в деле «президента» никаких данных такого рода не было.

— А что говорили?.. — интересовался Яровой.

— «Президента» этому якобы обучал какой-то старый японец. Он хорошо знал строение человека. Так вот на теле у каждого есть опасные точки. Если любую из них уколоть иглой, можно отключить один из органов. Вызвать паралич или разрыв сердца. Та же иглотерапия, но в преступном варианте.

— А где расположены эти точки?

— Может, наш медик вам объяснит. Но, что несомненно, для успеха убийце нужно иметь определенные возможности и познания.

— Физические.

— Да.

— Чтобы преодолеть сопротивление?

— Иногда используют спиртное. Но чаще предпочитают обойтись силой.

— Почему? — удивился Яровой.

— При спиртном такие уколы следы оставляют.

— Внешние?

— Не только. И внутренние. Их экспертиза сразу обнаружит. При вскрытии, — уточнил Бондарев.

— Какие следы? — торопил Яровой.

— Тело сразу сводит судорогой. А места уколов, при употреблении перед этим спиртного, становятся заметными — неестественные черные пятна. При кропотливом расследовании можно установить все.

— Значит, в данном случае спиртное служит проявителем?

— Да, что-то в этом роде. Тебе о таких случаях расскажет врач лагеря. Он завтра утром будет на работе. С ним детально все обговоришь.

— Игорь, скажи, ты видел перстни «веревочка»? — вернулся к прежней теме Трофимыч.

— Не помню таких.

— А их многие в нашем лагере имели. Тоже наколка. Тушью обычно делалась. В виде тонкой веревки на безымянном пальце.

— Что за символ? — заинтересовался Яровой.

— Убийцы такое имели. Сколько раз эта веревка скручена — столько убитых на счету.

— Почему на безымянном пальце?

— Потому что не раскрыты эти убийства. Без имени остались. Тонкая веревка — чтоб в глаза никому не бросалась.

— За что они убивали?

— Потому что смежники.

— Как понять?

— Грабили и убивали. К ним в лагере никто особо не придирался. Отчаянные ребята.

— А раскрытые убийства как метили?

— Без перстня. По надписи «Колыма» черепа имелись. Сколько раскрыто — столько их и выколото, — объяснял Трофимыч.

— Я замечал, на пальцах у иных — тонкие кольца выколоты. Ровные. В суровую нитку толщиной. Что это означает? — спросил майор.

— Тоже метка. «Скользкой дорожкой» прозвали.

— А что это?

— Отравители имели такое, — ответил Трофимыч.

— Почему «скользкая дорожка»?

— Их все равно разоблачали когда-нибудь. Часто после вскрытия трупа. И они знали, что их ждет. Потому и метка тонкая. Как лезвие ножа, без особых примет.

— А зубчатое кольцо? — спросил майор.

— Это заметная работа. Такое кольцо и называлось — пила. Это тоже убийцы. Но особые. Разбойники. Они жестоки. В дело нож не брали. Работали топорами, кастетами. Сколько зубцов — столько убитых. Они обычно драчливы, задиристы были, эти мужики, — Трофимыч был явно польщен вниманием к своим познаниям.

— В этих перстнях я не очень разбираюсь. Но вот однажды из-за настоящего хорошего перстня чуть мужика одного не ухлопали. Капитана дальнего плавания. Он к нам попал после аварии, которую его судно в море потерпело. Так вот у него перстень был с сапфиром. Синим-синим. Глаз от него нельзя было отвести. Настолько красив. В золото вправлен. От деда достался в память. Тот еще при царе моряком в загранку ходил. Воры и приметили этот перстень. Стали вокруг того капитана виться. А он ни в какую. Как на грех, приглянулся сапфир «бугру» воров. Тот прямо-таки во сне видел сапфир на своей руке. Ведь синий цвет — цвет удачи и мужества. Да к тому же обрамление — червонное золото самой высшей пробы. Так вот этот «бугор» решил во что бы то ни стало тем перстнем завладеть. Но как? Вначале его кенты подошли к тому мужику по-хорошему, дружбу предложили, опеку свою. Тот не отреагировал. Уже наслышался, что даром воры ничего не сулят. Ну и ответил, — мол, век с фартовыми не знался и знаться не хочу. Тогда они стали называть цену за перстень. Он тоже отказался. Обмен навязывали… — Бондарев сделал паузу, как бы дожидаясь вопросов.