Слепой против маньяка - Андрей Воронин Страница 16

Вот уже целый месяц Эдуард Ефимович дневал и ночевал в этом здании, где для его отдыха была оборудована небольшая комнатка с душем.

Задание у него было сверхважное и сверхсекретное. Как всегда, в преддверии выборов, людям, подобным ему, находилась работенка – не очень чистая, но за нее хорошо платили. Целыми днями просиживал Эдуард Бушлатов перед монитором компьютера, старательно изучая всю стекающуюся к нему информацию.

Если бы в этом доме по Дровяному переулку висела карта мира, то лучики, расходящиеся из Москвы, доставали бы до всех континентов, исключая разве что Антарктиду – и то только потому, что там нет банков.

Собрать компрометирующие материалы на своих оппонентов – святое дело. И Эдуард Ефимович с завидным постоянством отслеживал все, что могло пойти во вред будущим претендентам на место в Государственной Думе. У кого-то абсолютно случайно оказывался свой личный счет в одном из западных банков, кто-то непонятно на какие деньги успел приобрести кусок земли в Подмосковье, оформив его на близкого родственника, кого-то видели в воюющей Югославии, хотя по документам он продолжал оставаться в России. Но на мелочи Бушлатов не разменивался. Только что-нибудь сногсшибательное, достойное первых газетных полос.

Такая информация стоила дорого и для того, кто добывал ее, и для того, против кого ее собирались использовать.

Никому из сотрудников, кроме Эдуарда Ефимовича, не позволялось прикасаться к святая святых этого дома, к тому, ради чего он и существовал. В красную папку, тисненную золотом, складывались материалы, которые через определенное время должны были лечь на стол самого Президента. А уж потом он сам решит, что делать, кому снять голову, а кого, наоборот, приблизить к себе.

Да, пожалуй, та информация, которая заключалась в красной папке, тисненной золотом, была подороже самого золота. Это была самая настоящая бомба!

Способная уничтожить многих людей и далеко не последних в этом государстве.

Эдуард Бушлатов был блестящим аналитиком, отличался огромной трудоспособностью и неутомимостью. В офисе под скромной вывеской «Экспо-сервис Ltd» была маленькая комнатка, где он и жил. Его сотрудники удивлялись: появляясь на службе, они заставали его за клавиатурой компьютера, пепельница, стоящая справа, была полна окурков, хоть секретарша исправно выносила ее через каждые три часа. Слева почти постоянно дымилась чашка черного кофе.

Время от времени, помассировав тяжелые веки тонкими пальцами пианиста, Эдуард Ефимович брал чашечку и делал маленький глоток. Затем откидывался на спинку изящного кожаного кресла и полминуты пребывал в состоянии оцепенения. Но это было только видимостью отдыха, вернее, отдыхали его глаза, а мозг продолжал интенсивно работать.

Сотни фамилий, огромное количество цифр – все вмещалось в этой лысеющей голове. И если он вызывал какую-нибудь из справок, хранящуюся в недрах его супермощного компьютера, то делал это лишь для того, чтобы убедиться в своей феноменальной памяти. Недобрая улыбка появлялась на его тонких губах, и Эдуард Ефимович злорадно поглядывал на монитор.

– Ты, конечно, умен, – шептал он, обращаясь к компьютеру, – но и я не лыком шит. Тебя можно заставить замолчать навсегда, а вот со мной будет посложнее.

Он был единственный из всего персонала, кто знал достоверно, для чего собирается, сортируется, анализируется эта компрометирующая информация.

Фамилии, которые проходили в списках Эдуарда Ефимовича, были известны всей стране.

В то, чем занимается сейчас Бушлатов, были посвящены несколько человек из администрации Президента, ну и, конечно, сам Президент. Он дал не много времени для такой сложной и кропотливой работы, но знал, что если Бушлатову что-то поручают и он за это берется, значит, работа будет выполнена непременно и в срок.

А качество любой работы, которую выполнял Бушлатов, всегда было на высоте, он все делал безупречно, аккуратно, его логика была железной, просто непоколебимой. За свою жизнь он раскрутил столько всяческих изощренных махинаций, что не справиться и целому отделу. Бушлатов никогда не стремился быть главным, не стремился руководить, все как-то получалось само собой.

Постепенно Эдуард Ефимович Бушлатов стал очень важным человеком, хотя старался все время оставаться в тени. Это ему нравилось, он любил работу больше, чем все то, что она приносила ему: больше денег, больше различных благ.

Весь мир был заключен для него в этом доме в Дровяном переулке, а голубизну неба заменила голубизна экрана.

Если кто-нибудь спросил бы сейчас у Эдуарда Ефимовича: «Который сейчас час? День? Месяц? Время года?» – он бы ответил, но не сразу, а подумав.

Но спроси про источники финансирования политических партий, он ответит без запинки, не отрывая взгляда от ровных столбиков, высвеченных на мониторе.

Но дело в том, что Бушлатова об этом никто пока не спрашивал, вся его работа держалась в секрете, и все раздобытые тайны он поверял красной папке, которая в скором времени должна была лечь на стол Президента, чтобы тот мог расправиться со всеми своими противниками.

Чем меньше времени оставалось до выборов, тем меньше друзей оставалось у Президента, он подозревал буквально всех: тех, кто открыто заявлял о своем противостоянии ему, и тех, кто выдавал себя за его друзей. В число подозреваемых попали и руководители Федеральной службы безопасности.

В свое время Эдуард Ефимович сполна натерпелся от их предшественников.

Но благодаря именно этому обстоятельству он и попал в число тех немногих допущенных к секретам, способных пошатнуть устои государства. Чем держать такого врага на свободе, решили в верхах, пусть лучше он поработает на нас.

И вот, бывший когда-то хроническим отличником, ненавидимым всем классом, Бушлатов стал безымянной тенью, наводившей ужас на политических деятелей. Никто не был застрахован от его тайного вмешательства в личные дела.

Бушлатов упивался своим всезнанием. Он прекрасно помнил, что в школе все смеялись над ним, называли маменькиным сыночком и никто из девчонок не хотел сидеть с ним за одной партой. Так получилось, что он оказался единственным евреем в классе, и ему пришлось отдуваться за всю нацию.

Злоба, копившаяся годами, нашла себе выход. Теперь от него зависело, как скоро попадет под прицел прессы тот или иной политик. Ведь всегда можно дать маленькую наводку какому-нибудь дотошному журналисту и тогда только держись – тот начнет копать, словно собака на прошлой неделе зарывшая кость, да позабывшая где. Другой бы человек, узнав то, что становилось известно Эдуарду Ефимовичу, наверняка посчитал бы, что жизнь не так прекрасна, как кажется на первый взгляд и вряд ли есть смысл ждать дня завтрашнего, лучше сразу просунуть голову в петлю и удавиться.

Но этот сорокапятилетний мужчина с садистским удовольствием копался в грязных делишках других людей утешая себя мыслью, что сам далеко не худший из представителей человеческого рода.