Очень тонкая сталь - Сергей Самаров Страница 16

Он громко проклинал меня, обещая все муки «паяльника в заднице» и «утюга на животе», даже тогда, когда уже лежал после моих лоу-киков ^[16] на газоне и не мог подняться на ноги. Добивать его я не стал. Может кому-то показаться чрезмерным, когда человек ростом сто семьдесят шесть сантиметров и весом в восемьдесят килограммов закатывает такого большущего типа в асфальт. Да и асфальт от его лексикона должно «пучить, как живот от квашеной капусты с молоком».

Позже я узнал от генерала, что одно колено я громиле все же сломал. А после громилы в дело вступили Юнус с Анваром. Юнуса я плотно уложил ударом локтя. Причем бил без жалости, по-настоящему. Анвара «уронил», как и было запланировано, ударом в лоб, после чего наступил ему коленом на локоть так, что заблокировал одну руку. Он попытался, как минувшим днем в спортзале, прикрыться другой рукой, но я выбрал для своего кулака кратчайшую траекторию и ударил прямым ударом снизу вверх.

Конечно, подействовал и дополнительный удар затылком об асфальт, но не моя вина, что Анвар ушел с газона, где почва была мягче. При этом я видел точку, в которую наносил удар. И знал, что перелом челюсти я ему обеспечиваю. И думал при этом, что хотя бы несколько дней парни с ножами не будут появляться на улицах. Местным жителям будет спокойнее. Может, я даже кого-то, сам того не ведая, спасу. Хотя я все же допускал, что ножи они носят не по природной агрессивности и не из национального колорита, а для самозащиты, поскольку профессия «бомбилы» в Москве более опасная, чем в других городах России.

В российской глубинке люди не имеют возможности так платить за такси, как москвичи, и потому «бомбилы», как я слышал, в провинции зарабатывают в три раза меньше московских. Потому в провинции их и грабят реже. А в Москве существуют, как меня предупреждали, целые банды, специализирующиеся на «бомбилах» и даже на легальных таксистах, хотя те выручку обычно сдают в кассу. А у «бомбил» все деньги в кармане. Порой это средства, заработанные за значительный период. Их просто негде больше оставить. И иметь при себе средства защиты, если не умеешь защититься руками и ногами, бывает просто необходимо.

Но это были не мои проблемы. Отбившись от агрессивных парней, я отвез женщину, что села ко мне в машину, на улицу Красной Сосны в какой-то автосалон, после чего сразу же вернулся на ту же стоянку. Никого из участников предыдущего действа я не застал. Только машина Ивона ждала в очереди уже второй. Сам он стоял в толпе других «бомбил», кивал в мою сторону, что-то рассказывая. Ему самому, видимо, уже рассказали. Травмированные парни уже уехали. Может быть, с пассажирами, хотя, скорее всего, без них. Состояние у всех троих должно быть нелегким.

Я не знал, решатся ли они обратиться в травмпункт, поскольку оттуда данные о любых побоях сразу передаются в полицию. Захотят ли они в полицию обратиться? В этом у меня было сомнение. Но я мысленно пожелал всем троим удачно добраться до кровати и хорошенько отдохнуть. При интенсивном московском автомобильном движении избитому человеку ехать за рулем не просто сложно, а опасно. Реакция уже не та, да и боль мешает сосредоточиться на дорожной обстановке.

Я сидел в машине, когда ко мне подошли двое «бомбил» — Ивон и какой-то щуплый и жилистый азербайджанец с тонкой и ехидной полоской усов на верхней губе. Меня всегда смешили такие усы, но кто-то, видимо, видел в них особый шик и потому носил. Но это дело вкуса, и моей вины в этом нет. Вкус тоже имеет право на то, чтобы быть испорченным.

— Что ты к обществу познакомиться не выйдешь? — спросил Ивон, когда я опустил боковое стекло. — У нас здесь коллектив сплоченный. А работа такая, что друг друга поддерживать надо. Без общества в этом городе никак не обойтись…

— Только чуть странное общество. Набросились сегодня на меня трое здесь же… Да еще с ножами! Еле отбился…

— Я видел. Как раз подъехал. Классно ты их отработал. Специалист, не иначе, сразу видно.

— Был специалист, да весь вышел… — вздохнул я с большущей вселенской тоской. Получилось вполне натурально. Даже я поверил бы, если бы не знал правды. А то недавно нюни распустил: нет, дескать, у меня артистических способностей. А они глубоко, видимо, заложены и только в нужный момент проявляются…

— Что так? — спросил азербайджанец с усиками.

— Ты из Дагестана? — спросил я в ответ, хотя уже определил его национальность каким-то неуловимым образом.

— Я из Азербайджана.

— Тогда, ладно… скажу…

— А если бы Раф из Дагестана был? — поинтересовался Ивон.

— Тогда не сказал бы ничего.

— Что, дагестанцев не любишь? — спросил Раф с некоторым вызовом. — Обидели они тебя, что ли?

— Я себя в обиду не даю. И сегодня уже доказал это. Только дагестанцы, мне кажется, должны ко мне относиться плохо. Я дважды по полгода в командировках в Дагестане был.

— И что ты там делал? — откровенно спросил Ивон.

— Убивал… — не менее откровенно ответил я. — Я был тогда командиром взвода спецназа ГРУ. Занимался уничтожением дагестанских банд, отлавливал парней, что от ИГИЛ на Кавказ направляются. Хорошо пострелять довелось…

Говорил я уверенно и жестко. Таким словам должны верить.

— Это биография, — согласился мой собеседник и протянул мне руку, представляясь: — Я Ивон из Молдавии. В Приднестровье ты, надеюсь, не воевал?

— Не-а… — отрицательно мотнул я головой. — Когда там война шла, я еще в школе учился. Можешь ко мне относиться с чистым сердцем.

— А что со спецназом? Почему ушел?

— Ушли… — поправил я. — Приговор Военного Трибунала Южного Военного Округа: «Разжаловать в рядовые и уволить из армии».

— За что так жестоко? Плохо воевал? Или еще в чем-то провинился?

Я поморщился.

— Говорят, хорошо воевал. Даже награды кое-какие имею. Их лишить не решились, потому что они кровью заработаны. Пусть и чужой, но — кровью. А потом подрался, троих идиотов на инвалидность отправил. Двое тоже с ножами на меня полезли, к моему счастью.

— Почему к счастью?

— Иначе меня просто посадили бы. Припаяли бы «Превышение мер самозащиты». Спецназовец ГРУ любым судом рассматривается как «человек-оружие». Это неофициально, но так оно и есть. Многие наши парни на этом погорели. Голыми руками дрались и под суд попадали. Но там еще один важный аспект учитывался. Так получилось, что при мне пистолет был. Я его даже не доставал. Одними руками обошелся. Пистолет в кобуре оставался, но его тоже учли.

— Нормально, значит, руками работаешь, — заметил молдаванин. — И ногами, я видел, тоже бьешь прилично.

Раф шагнул ближе, протянул руку и тоже представился, хотя я уже знал его имя, но смотрел он при этом на меня достаточно кисло. Моя биография даже в урезанном виде, без детализации, ему явно не понравилась. Вообще-то азербайджанцы с дагестанцами считаются родственными народами. Может быть, это сказалось, может быть, панисламское братство сработало, может, еще что. Но Раф не желал видеть во мне героя и откровенно показывал это всем своим видом.