Время "мечей" - Данил Корецкий Страница 16

– Не бойся, они ничего не видят и не слышат! – довольно захохотал Гюрза, перехватив ее взгляд. – Иначе я отрежу им языки и уши. И скормлю свиньям!

Два мрачных парня недовольно переглянулись: «Лучше бы накормил, чем прикалываться!»

Гюрза прочел невысказанную мысль и царственно махнул рукой.

– Потерпите! Потом доедите все, что останется! А пока я гуляю!

Он был очень доволен, смеялся, гладил коленки Мадины и все места, до которых доставал. Та взвизгивала.

Но хорошее настроение было не у всех. Хмурились охранники, официант заходил в кабинет с таким видом, будто нырял в холодную воду. Одна из гуляющих в зале компаний поспешно расплатилась и покинула ресторан. Другие тоже притихли. Только «мечи» оживились и повеселели.

Наконец принесли шашлык. Гюрза вытер жирный рот салфеткой.

– Жди здесь! – сказал он Мадине и, пошатываясь, встал из-за стола, непринужденно пояснив: – Отолью и вернусь…

В окружении охраны толстый мужчина с мутными глазами направился в туалет. Момент настал.

– Работаем! – еле слышно шепнул Хомяков своим спутникам и поднялся.

Семин подозвал официанта и принялся расплачиваться, внимательно наблюдая за происходящим. Хомяков и Выхин обошли сектор обзора установленной под потолком камеры видеонаблюдения и направились в сторону туалета вслед за Гюрзой. Вначале в полированную дверь с буквой «М» вошел охранник, и тут же из туалета выскочили двое мужчин, возмущенно оглядываясь и на ходу застегивая ширинки. Только потом порог переступил Гюрза и второй охранник.

За ними двинулись «подвыпившие горцы» в старомодной одежде.

– Подождите, пока эти шайтаны уйдут, – предостерегли их приводящие себя в порядок мужчины. Но те не послушали и зашли в заветную дверь.

Туалет состоял из двух помещений – в первом висели зеркала, под ними фарфоровые раковины с хромированными кранами с холодной и горячей водой, здесь же сушилки для рук и флакончики с жидким мылом. Во втором находилось то, ради чего большинство сюда и заходит, – писсуары и кабинки с унитазами. Охранники ждали в умывальной, и когда туда зашли «мечи», заступили им дорогу:

– Куда прете, колхозники?! А ну, назад!

Один страж левой рукой повелительно указал на дверь, второй, подбоченясь, стоял рядом и презрительно улыбался. Они не ожидали никаких возражений, да, собственно, их и не последовало. Просто в руках вошедших одновременно сверкнули хищные клинки НРСов, предназначенные только для одной цели: уничтожения живой силы противника. Хомяков ударил под повелительно вытянутую руку, нож со скрежетом скользнул между ребер, пробил сердце и тут же выскочил обратно. Таким же отработанным ударом Выхин поразил второго противника. Охранники вряд ли успели осознать, что происходит, они повалились на чистый кафельный пол, чувствуя, как жизнь уходит из сильных, пропитанных агрессией тел.

Хомяков прошел в следующую комнату, где подергивался у писсуара Гюрза, тихо присвистнул. Цель обернулась, удивленно уставившись на какого-то селянина, направляющего ему в лицо рукоятку зажатого обратным хватом ножа. Щелкнул ударник стреляющего устройства, пуля бесшумно прорвала резиновую диафрагму в торце рукояти и вошла Гюрзе в лоб. Вряд ли он тоже осознал, что с ним произошло.

Омыв под краном клинки, «мечи» спрятали ножи и спокойно вышли. Они пробыли в туалете не больше минуты и встретили понимающие взгляды двух мужчин.

– Мы же говорили – туда нельзя…

Не отвечая, старомодно одетые горцы прошли мимо. В зале продолжалось веселье.

Ребенок-девочка, ты все изведала,

Тебе двадцатая идет весна.

Ты ищешь счастия, оно потеряно

И не вернется уж никогда…

Через служебный ход «мечи» вышли на улицу. Через минуту они сели в «Шеви-Ниву», за рулём которой ждал Семин. Машина плавно тронулась с места.

– Я эту песню школьником слышал, – сказал Семин. – Сосед как напивался, так и орал под гитару…

– Что? Какую песню? – повернулся к нему Хомяков.

– Вот эту, что здесь… Я еще думал: почему «Махачкала»? Надо же «Махачкалы» Но он по-другому пел: «Тебе мерещится, что водка плещется, закуска прыгает вокруг стола…»

– А-а-а, – Хомяков отвернулся и принялся смотреть в окно на освещенные, но пустынные улицы.

– Дурак твой сосед, старинный романс испортил, – нехотя сказал Выхин. – Когда-то у родителей была такая пластинка…

Разговор сам собой заглох. Машина миновала центральную часть города и выехала на темное ночное шоссе.

В кабинете директора Мирза взволнованно рассказал брату о «шутке» Гюрзы. Махач вытер платком вспотевший лоб. Это никакая не шутка! Это первый звонок… Очень серьезный сигнал!

– Ничего, ничего, что-нибудь придумаем, – задумчиво процедил он. – Раз так, надо с ним решать вопрос… Ребята есть, попросим, денег дадим… Хотя и трудно! Только я не баран, чтобы ждать, пока меня зарежут!

Он позвонил по нескольким номерам, коротко переговорил, отойдя в угол, нервно и беспокойно заходил по кабинету. Мирза чувствовал, что у него ничего не получается.

Но через несколько минут дверь распахнулась, и вбежал взволнованный метрдотель.

– Гюрзу убили! – с порога выкрикнул он. – И двух охранников!

– Так быстро?! – Мирза с благоговением посмотрел на брата.

Камры

– А правда говорят, что кафиры Гаруна забрали?!

«Язык бы этим болтунам подрезать… Зачем мать волновать?» – подумал Руслан. А вслух сказал:

– Не волнуйся, его скоро отпустят.

– Сначала отобьют все внутренности, а потом отпустят, – на глазах Саиды Омаровны выступили слёзы. – Как Хусейну Сулейманову, или сыну Омара Вагабова, или…

Она замолчала, махнула сухонькой рукой, прижала к глазам застиранный передник.

– Что ты сравниваешь! Гарун Джебраилов крупная фигура, его не посмеют и пальцем тронуть! – хотя Руслан говорил уверенно, он испытывал какое-то беспокойство.

– Уже тронули… Забия сама по телевизору видела: специальный вертолет его забрал. И солдаты какие-то особенные…

«И этой дуре Забие язык подрезать!» – зло подумал Руслан.

– Пусть меньше телевизор смотрит! Вранье это все!

И чтобы сменить тему, осмотрелся, провел пальцем по подоконнику.

– Что-то у тебя не убрано, пыль везде…

– Зарема ко мне перестала ходить… Это правда, что у нее мужа убили?

– Ну, правда… Не повезло ему в первом же бою. Ты-то тут при чем?

– Она считает, что все из-за тебя. Кричала, плакала…

«Еще больше наплачется, шлюха!»

– Завтра она к тебе придет!

Саида Омаровна замахала руками.