Поп-звездные войны - Сергей Ермаков Страница 16

Назавтра прямо с утра в квартиру Татьяны примчались Бальган с Прохоровым на пару. Майор деловито прохаживался в грязных ботинках прямо по паласу и интересовался подробностями вчерашнего покушения, а его непременный помощник – старший лейтенант Молчанов стоял в дверях, держа подмышкой черную папку. Прохоров настойчиво спрашивал у Татьяны – тот ли это был убийца, который стрелял в нее в гримерке или уже другой? Но Татьяна не успела толком разглядеть киллера ни в первый раз, ни во второй. А уж сопоставить – один и тот же это был человек или все-таки разные – это было выше ее сил. Прохоров сделал вывод, что Коваленко, которого позавчера вспугнули в кафе "Жемчужина Мамонтовки" решил нанести последний удар и поэтому подождал Татьяну на тропинке, ведущей к дому и попытался убить. По его выкладкам на все вопросы ответ был прост и очевиден.

– Я сомневаюсь в том, что вчера это был Коваленко, – сказал Краб, когда Прохоров закончил свои рассуждения, – если бы это был Коваленко, ему бы не удалось скрыться. В нас стрелял человек с хорошей физической и боевой подготовкой…

Но тут Прохоров нагло перебил отца Татьяны и с насмешкой произнес медленно чеканя слова:

– Предельно ясно, что и в танцевальном клубе и вчера на улице действовал ди-ле-тант, потому что промазать два раза, стреляя по цели почти в упор – о какой подготовке тут может идти речь? Это обычный музыкант Коваленко, родом из Няндомы Архангельской области. Кстати, кое-какая боевая подготовка у него все же имеется. Вчера пришел ответ на наш запрос и нам стало известно, что службу Коваленко проходил в пехотной части, а там, как известно, с оружием обращаться обучают.

– Мой папа обычных пехотинцев целый взвод рядком уложит! – с гневом вступилась Татьяна. – А в гримерке меня мой телохранитель Саша спас, его реакция. Если бы он не кинул в киллера пудреницей, то меня бы уже в живых не было!

– Пудреницей профессионала не остановишь, девушка, – насмешливо ответил Прохоров, – мне конечно приятно, что вы считаете своего папу эдаким суперменом. Но спешу вас разочаровать – победил он вчера неудачника-музыканта, а не агента ЦРУ.

– Слушайте, какой же вы тупой! – воскликнула Татьяна. – Вам одно говорят, а вы свое, как баран какой-то!

– Ну, знаете, – возмутился Прохоров, – меня попросила помочь вам в этом деле сама Дольская, поэтому я тут нахожусь, потому что я лучший сыщик Москвы и если со мной в таком тоне…

– Да, ладно, – махнула рукой в его сторону Татьяна, – тоже мне лучший сыщик – на заднице прыщик!

Краб едва сдержал улыбку – он не учил дочку таким словам и все же именно она вчера своими обзывательствами отвлекла киллера и дала возможность Крабу удачно на него напасть. Если бы не Татьяна, которая смело из-за мусорных бачков называла убийцу "придурком" и "говнюком", то неизвестно попивал ли бы сейчас он чай с лимоном или же лежал в холодном морге на мраморном столе? Но все же он решил, что как отец, он должен сделать дочери хотя бы намек на замечание.

– Таня, ну, ты уж так-то с товарищем майором…

– А чего он? – огрызнулась Татьяна.

– Мне сама Милена Дольская не позволяет себе такого говорить! – возмущенно бросил Прохоров. – И я не намерен терпеть тут от каждой зарвавшейся малолетки такие слова!

– Ну и валите отсюда, без вас обойдемся! – сказала Татьяна.

Краб понял, что воспитывать дочь ему уже поздно – что выросло, то выросло, теперь остается только внимать. Прохоров рассвирепел, подскочил к Татьяне и прошипел, как змея:

– Смотри, прибежишь, будешь просить, чтобы помог, не допросишься!

Краб подошел поближе, чтобы если вдруг Татьяна решит, не дай бог, врезать майору и вдруг почувствовал резкий запах одеколона. От лучшего сыщика Москвы пахло точно так же как и от вчерашнего киллера. Краб поинтересовался – что за парфюм? Прохоров ответил грубо, мол, тебе-то что за дело? Отец Татьяны сказал, что, мол, командир части таким же пользуется – хочу привезти в подарок, а названия одеколона не знаю.

– "Шипр" это, – ответил Прохоров, – только его сейчас просто так не купишь – поискать надо.

Затем он развернулся и, не прощаясь, пошел прочь, сильно хлопнув дверью, старший лейтенант Молчанов последовал за ним. Бальган побежал их провожать. Краб посмотрел на Прохорова со спины и вспомнил вчерашнего киллера. Рост того был тот же, сложение вроде похоже, но главное – тот же противный запах одеколона. Это свое открытие Краб тоже решил удержать при себе – меньше народу знает об этом – лучше сохранится в тайне.

Бальган вернулся из коридора, присел на стул и сказал:

– Зря вы так с ним. Он старается, помочь вам хочет, он, между прочим, человек уважаемый в своих кругах, а вы его, как какого-то постового, тут оскорбляете, подшучиваете над его одеколоном…

– Я не подшучивал, – сказал Краб.

– Ну, бзик у человека с этим "Шипром", – продолжил продюсер, – может же купить нормальный одеколон, нет, льет на себя эту гадость вонючую и все тут. Его теперь хоть месяц в бане мой, от него все равно "Шипром" вонять будет.

Сотовый продюсера зазвонил, он взглянул на табло, заволновался, попросил прощения и заперся в туалете. Краб специально пошел в ванную, залез на стиральную машину, чтобы подслушать с кем говорит продюсер. Ему не нужна была вся беседа – он подслушал только одно слово, произнесенное Бальганом – "зайка" и понял, что это то, что ему было нужно. Бальган вылез из туалета, Краб предложил ему снять пальто и попить кофе, чаю, а может быть, красного вина, купленного под плов, которое вчера так и не было выпито. Бальган согласился, разделся, а пальто повесил в коридоре. Отец Татьяны по пути на кухню ловко выдернул у него из кармана сотовый и быстренько записал номер телефона последнего входящего звонка. Он едва успел, потому что Бальган опомнился, пришел в коридор и стал лазить по карманам в поисках телефона. Краб принял живое участие в этом розыске и подсунул телефон на место.

– Совсем с ума сойдешь, – сказал Бальган, – мне показалось, что в этом кармане я уже смотрел.

– Бывает, – согласился Краб, – замотался.

– Мне могут звонить, – пояснил продюсер и повесил мобилу на пояс.

Телефон "зайки" – беременной любовницы Бальгана был у Краба в кармане.