Пиранья. Жизнь длиннее смерти - Александр Бушков Страница 16

«Городком», раздумывал Мазур, эту дыру поименовали просто извежливости. Быть может, для здешних это и городок, а вот для пришельцев изболее благополучных краев – жуткая дыра. Десятка четыре легких, как пустыекоробки из-под обуви, хижин, круглых и квадратных, с конусообразными крышами,крытыми пальмовыми листьями. Два деревянных здания, на фоне лачуг смотревшиесяедва ли не дворцами. Над крыльцом одного из них уныло повис, скукожившись впыльную тряпку, государственный флаг, вывеска на другом сообщала, что тамразместилась почта. Обоим домикам следовало уделить в свое время определенноевнимание: к обоим подходили телефонные провода, а в том, что украшен обвисшим вбезветрии штандартом, по данным Вундеркинда, имеется еще и рация.

С возвышенности, откуда они наблюдали в мощные бинокли,давно уже удалось рассмотреть, что пыльные улочки безлюдны и пусты. Большаячасть народонаселения в поте лица трудилась на расположенной поблизостикофейной плантации, зарабатывая родине валюту. Все это был народ затурканный,безропотный, и оружия при них не имелось. Весь здешний гарнизон исчерпывалсяполудюжиной полицейских – да у такого же количества чиновников по здешнемуобычаю имелась в кармане пушка. Ничего серьезного, в общем.

Вундеркинд коснулся локтя Мазура, показал в сторону – подороге, идущей с севера, неспешно шагали два человека в небогатой цивильнойодежонке. Для проделавших дальний путь странников они выглядели недостаточнозапыленными: ну, разумеется, из Джаббати их доставили сюда вертолетом,бесцеремонно нарушив границы суверенной державы, высадили в несколькихкилометрах от городка.

Мазур послал соседу вопросительный взгляд.

– Тот, что впереди, – шепотом сообщил Вундеркинд.

Мазур присмотрелся в бинокль. Лет сорока, больше похож наараба, чем на европейца, выглядит крепким и хватким мужиком, какого с ног однойзатрещиной не сшибешь. Его спутник, лет на десять помоложе, судя по всему, былиз местных и тоже не выглядел слабачком. Ну, понятно: для таких порученийотбирают не хлюпиков.

Они вошли в городок-деревеньку миновали две окраинных хижиныи скрылись в третьей так бесцеремонно, словно им она и принадлежала. Пароймгновений позже на улицу вышел темнокожий тип, явно хозяин явки, огляделся посторонам и вновь спрятался.

Две худых собаки, валявшихся посреди улицы, – еслитолько столь пышного названия заслуживала полоса пыльной земли межразбросанными как попало лачугами – вдруг подняли острые морды, встали и безособой спешки удалились под стену ближайшей хижины.

Послышался шум автомобильного мотора, и меж лачугамипоказался вызвавший мимолетный приступ ностальгии отечественный открытый«уазик», крашенный в тот же цвет, что и советские армейские машины. Рядом сводителем сидел человек средних лет, в темных очках и зеленом берете сразлапистой золоченой кокардой, с какими-то сверкающими блямбами на полевыхпогонах. На заднем сиденье разместились двое, тоже в форме, но с гораздо болеескромными кокардами на беретах, без всяких украшений на погонах – сразу видно,рядовая непосвященная солдатня. И во втором «уазике» такие же – четверо,вооруженные, кроме «Калашниковых», еще и ручным пулеметом РПГ. Меж нимипокачивается тоненькая антенна рации – ага, это следует учесть в партитуре.

«Уазик» с охраной, очевидно повинуясь заранее полученныминструкциям, сразу свернул к зданию с флагом, которое Мазур для пущего удобствасразу окрестил «горсоветом», остановился у крыльца, его мотор замолчал. Судя пораскованным позам солдат, определенно устроившихся подремать, от них никто нетребовал повышенной бдительности и зоркого бдения, скорее наоборот, высокийгость их должен был уверить, что поездка рутинная и безопасная, – чтобы недержали ушки на макушке, не присматривались и не прислушивались кпроисходившему вокруг. Тут переговорщик сам себя перехитрил, скотина этакая.

Передняя машина остановилась, не доезжая метров пятидесятидо хижины, в которой скрылись пришедшие с севера. Субъект с разлапистойкокардой (в дальнейшем простоты ради – Визитер) что-то им спокойно втолковывал.Потом спрыгнул на землю, поправил пояс с черной кобурой, покачался взад-вперед,разминая уставшие за время долгой езды от столицы мышцы, потоптался с видом совершенноуверенного в полнейшей своей безопасности оптимиста, наконец, беззаботнопомахивая чем-то вроде изукрашенного стека, прямиком направился к хижине-явке искрылся из виду.