Чужая кровь - Сергей Самаров Страница 15

С этим влиянием он собрал новую банду и ограбил несколько сельских магазинов. Но, посчитав добычу слишком мелкой, напал на инкассаторов. Вот тогда пришлось воспользоваться ножом. Это сразу навело на него подозрение полиции. Слишком уж мастерски нападавший владел этим оружием.

Омахана попытались задержать, но два ментовских автомата и один пистолет следователя так и остались незадействованными. Омахан орудовал ножом предельно быстро и резко.

После этого он был вынужден уйти в горы. Сначала попал в джамаат к ничтожному эмиру Мухаммаду Латифову, бывшему комсомольскому работнику, который даже в горах носил белые сорочки с галстуком. И заставлял своих моджахедов эти сорочки стирать. Потом, поругавшись с эмиром, когда тот, согласно устоявшейся очереди, собирался сделать прачкой его, Омахан ушел. Но перед тем как поругаться с эмиром Латифовым, он провел свою работу. В итоге больше половины джамаата Латифова ушло вместе с Омаханом.

Так в районе появилось два джамаата, или, как говорили в полиции, две банды. Они мешали друг другу настолько, что однажды Омахан в окружении своих людей с тремя ручными пулеметами пришел к Мухаммаду, поговорил с ним и вызвал на ножевой бой. Эмир Латифов отказался. Он привык разрабатывать планы, но не воевать. Тогда Старший брат Сатаны полосонул противника ножом по горлу, а его моджахедам приказал собираться и идти за ним. Он забрал их в свой джамаат…

* * *

Таким образом, под командованием эмира Омахана собрались большие силы. А тут еще один за другим стали прибывать из Сирии и Ирака бывшие бойцы ИГИЛ и Джабхат-ан-Нусры. Эти обстрелянные парни не бежали оттуда, где их уничтожали, они были специально посланы домой, чтобы заставить Россию отказаться от помощи Сирии. Когда у страны свои большие проблемы, ей не до помощи другим странам, тем более даже не соседям.

Приют приехавшим давал, естественно, эмир Омахан, Старший брат Сатаны. Он умел ценить хороших бойцов и определял их уже с первого взгляда. Если есть в глазах человека твердость, с ним стоит связываться.

Джамаат обрел реальную силу. Только длилось это недолго. Вокруг начали собираться тучи. Слишком сложно спрятаться в горах такой большой группе людей. И тогда Омахан вспомнил рассказ бывшего гранатометчика Джабхат-ан-Нусры Темирхана. Его тактика вполне годилась для местных условий. Тем более парни, что возвращались на родину с Ближнего Востока, ехали не куда-нибудь, они ехали ближе к своему дому. И для каждого из них требовалось придумать легенду.

Вот тут и пригодились давние связи Омахана в уголовной среде. Он обзванивал своих старых друзей, они готовили для приезжих «легенды», придумывали, как те жили и работали в других городах, снабжали именами свидетелей, у которых потом можно было спросить, работали ли с ними такие-то и такие-то. И эти люди готовы были под присягой подтвердить, что моджахеды Омахана трудились кто в Москве или Подмосковье, кто в Екатеринбурге или Иркутске. Но поскольку люди, с которыми моджахеды «работали», числились в рядах местного криминалитета, то подробностей они, естественно, не рассказывали, да с них никаких подробностей и не спрашивали, заранее зная, что не услышат их ни при каких обстоятельствах, кроме запротоколированного допроса. А для допроса оснований не было, поскольку не было уголовного дела.

С такими «легендами» моджахеды могли спокойно оседать дома, у родителей или родственников. И собираться вместе только по команде Старшего брата Сатаны.

Сам эмир Омахан обосновался в большой и теплой даже зимой пещере, где протекала река с лечебными термальными водами. Правда, река эта не давала воды для питья и приготовления пищи, но там же, в пещере, были и ручьи, которые славились чистой водой.

Вместе с Омаханом в пещере постоянно проживало только два человека. Найти в горах троих сложно. Запас провизии у них был на несколько лет автономного проживания, запас дров — тоже на несколько лет, был даже значительный запас солярки для дизельного электрогенератора, который включали лишь изредка, когда требовалось зарядить смартфоны и аккумуляторы к ноутбуку.

Сам эмир с компьютером не «дружил», хотя со смартфона иногда выходил в Интернет и набирал в поисковике только свою кличку — «Старший брат Сатаны». Эмиру хотелось, чтобы о нем помнили, чтобы о нем говорили не переставая, чтобы его боялись, чтобы матери пугали вечером детей его кличкой. Но сообщений было до обидного мало. Настолько мало, что он даже расстраивался.

А вот Шахмардан, один из преданных гази эмира, готовый голову за него положить, тот не просто знал Интернет, он еще умел и серверы взламывать, и находить нужные данные. Зря, что ли, Шахмардан учился в свое время в Женеве в университете на программиста. Потом и в ИГИЛ его использовали в качестве компьютерщика-программиста. Правда, там компьютерщик тоже ходит в бой. За компьютер Шахмардан садился только после боя и выполнял задания своих командиров. Как сам он говорил, научился легко вскрывать сервер сирийского Генерального штаба и копировал оттуда все предстоящие планы наступлений. В результате чего сирийская армия часто напарывалась на неожиданные засады. И если бы не советники из России, которые сумели переделать сервер Генштаба так, что в него войти стало невозможно, — там была поставлена такая мощная защита, с которой справиться мог бы разве что какой-нибудь суперкомпьютер, которых в мире насчитываются единицы, — каждое наступление сирийской армии было бы провальным.

Омахана же интересовали другие наработки программиста. Шахмардан уверял, что почти все люди по сути своей, по типу психики являются программируемыми роботами. Есть только исключительные единицы, которые этими роботами управляют. Лучше всего людей программирует государственная пропаганда, которая в свое время сделала из самого культурного общества Европы фашистское государство. Практически аналогично обстояло дело в Советском Союзе.

Шахмардан все пытался разработать компьютерную программу, которая будет программировать людей. Причем так, как будет заложено в программе, так, как захочется тому, кто программой будет пользоваться. Например, сядет человек играть в компьютерную игру, и она его запрограммирует. Сядет человек смотреть анимационный фильм — и тоже будет запрограммирован. В ИГИЛ этой идеей были сильно заинтересованы, но они хотели немедленного результата, а такая мощная программа пишется долго. Для ее создания Шахмардану приходится через Интернет изучать и психологию, и физиологию, и нейролингвистическое программирование, и еще кучу всяких наук. Пока есть только подвижки в отдельных блоках программы, уверял Шахмардан, но скоро программа будет работать.

Он много и часто рассказывал эмиру о своем будущем детище, и рассказывал так интересно, что эмир с нетерпением ждал момента завершения работы. И слепо верил, что Шахмардан сумеет это сделать. Подкупало и то, что программист относил эмира к людям, которые программируют других, но сами не поддаются действию программы. Омахан так привык к Шахмардану, что без него, когда никто не говорил ему о его собственной значимости, чувствовал себя обиженным и ущемленным. Однажды Шахмардан решил съездить в Махачкалу, чтобы навестить жену и двоих сыновей. Его не было всего сутки. Но эмир за эти сутки измучился. Все опасался, что кто-то предаст его верного гази, и мысленно грозил своим ножом этому воображаемому предателю. Но Шахмардан вернулся. И жизнь Омахана потекла своим чередом.