Русские идут - Сергей Соболев Страница 15

На следующее утро – очень рано, что-то около пяти – за Романом заехали. Он был уже собран в дорогу и наказал жене, чтобы та не провожала его. Предупредил, что будет занят примерно дней пять и что ему придется на все время «сессии» поселиться у клиента. Не в самом Севике, но и не так, чтобы очень далеко от города… Лене показалось, что за мужем приезжал темного окраса микроавтобус (иных деталей она не разглядела). Увидев, что Роман забыл на столе свой мобильник, с которым он обычно не расстается, Лена набросила сверху на ночной халат куртку и выбежала из дома, надеясь догнать мужа и передать ему трубку. Но увидела лишь удаляющиеся габаритные огни транспорта.

Первые несколько суток она была, вобщем-то, спокойна. Если и переживала, то лишь из-за того, что Ромчик, прекрасно зная, в каком она положении, не соизволил ни разу прозвонить и поинтересоваться хотя бы ее самочувствием. Конечно, бывало и раньше, что Задорожный работал с клиентами по неделе и более, колеся – или передвигаясь на арендованном плавсредстве – по всему ЮБК, изрезанному во многих местах весьма привлекательными для дайвинга бухтами и бухточками. В конце концов, это не только хобби для него, но и хорошо оплачиваемое – в последнее время – занятие. Но неужели трудно, даже если ты забыл свою трубку дома, попросить сотовый у своей клиентуры и сделать хотя бы один звонок близкому человеку?

Время шло. Истекли эти самые пять суток, о которых говорил ей Задорожный. Пошел шестой день… На душе стало как-то тревожно. Лена уже хотела было сесть на телефон и начать обзванивать подряд всех друзей и знакомых, начиная с Коваля (Роман наверняка отругает ее потом за эту инициативу). Когда вдруг он с а м прозвонил на ее мобильный телефон… У Ромы был какой-то странный голос… как-будто он сильно устал или даже заболел. Сказал он – почти дословно – следующее. «Лена, ты как? – сказал он. – Нормально? Слушай сюда… и не перебивай! Значит так. Я еще задержусь. Как минимум… на неделю. Много работы. Если кто будет спрашивать… Скажи, отьехал, мол, на днях вернется. А еще лучше… вобще помалкивай! Поняла? Извини, много дел… Ну все, пока!»…

Коваль, которому все меньше и меньше нравилась эта довольно странная история, в этом месте решил вставить реплику:

– Лена, а ты не пыталась сама прозвонить по этому же номеру? Он у тебя отфиксировался?

– Конечно! Я сразу же попыталась перезвонить! Но… но номер, с которого звонил Роман, на моем сотовом почему-то не «записался».

– Так, так, – задумчиво произнес Коваль. – А ты, значит, Лена, все эти дни точно выполняла инструкцию, полученную от своего Задорожного? В том смысле, что – помалкивала в тряпочку о случившемся?

– Ты же его знаешь, Леша… он у меня строгий.

– Ну да, ну да, – пробормотал под нос Коваль. – И все же как-то странно Рома себе ведет.

Натали, устроившаяся на табуретке рядом с двоюродной сестрой, приобняла ее за плечи.

– Покажи Лешику, что ты нашла у себя в почтовом ящике вчера вечером!

Лена открыла свою дамскую сумочку, – она все это время держала ее у себя на коленях. Достала оттуда вскрытый почтовый конверт и передала его Ковалю.

– Леша, в конверте письмо, – торопливо произнесла Натали (из-за своей профессии она зачастую и со взрослыми обращалась так, как-будто это были дети, нуждающиеся в дополнительных командах). – Обрати внимание, на самом конверте приклеены марки почтового ведомства Турции. Но нет «штампика»… Да и почтовый адрес получателя не указан!

– Не слепой, вижу.

Действительно, в правом углу были приклеены две марки с полумесяцем и изображением вида на знаменитую стамбульскую мечеть Айя-София. Но нет никаких надписей и штампов, которым полагалось бы присутствовать на конверте, если бы это послание и вправду было отправлено с «турецкого берега». Даже фирменный знак почты Турции – черный символ «РТТ» на желтом фоне – и тот на подброшенном кем-то в ящик письме отсутствует.

– Ну же! – нетерпеливо произнесла Натали. – Читай!!

Коваль наконец покончил с исследованием самого конверта и перешел к его содержимому. Это был сложенный в «четвертушку» лист писчей бумаги формата А-4. На котором от руки, довольно коряво – налицо некая попытка писать прописными буквами – черной ручкой или тонким фломастером было написано следующее.

ЛЕНА!

НЕ ВОЛНУЙСЯ, Я ЖИВ, ЗДОРОВ. ВОЗНИКЛА ОКАЗИЯ ПЕРЕСЛАТЬ ТЕБЕ ПИСЬМО. НАДЕЮСЬ, ТЫ ЕГО ПРОЧТЕШЬ. СКАЖУ ГЛАВНОЕ: ПОЯВИЛАСЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ХОРОШО ЗАРАБОТАТЬ. ПРЕДЛОЖЕНИЕ ТАКОЕ, ЧТО БЫВАЕТ РАЗ В ЖИЗНИ. НЕ СМОГ ОТКАЗАТЬСЯ. ОЧЕНЬ БОГАТЫЙ КЛИЕНТ. НАРИСУЮСЬ ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ, СРАЗУ КУПИМ КВАРТИРУ. ПОЖАЛУЙСТА, НИКОМУ НИ СЛОВА. ПОВЕРЬ МНЕ, ТАК НАДО. ПОТОМ ВСЕ ОБЬЯСНЮ… ПИСЬМО НИКОМУ НЕ ПОКАЗЫВАЙ. А ЕЩЕ ЛУЧШЕ ПОРВИ ИЛИ СОЖГИ.

P.S. НИКОМУ! НИ СЛОВА!! ЭТО ВАЖНО!!!

КРЕПКО ОБНИМАЮ.

ТВОЙ Р.

– Хорошо, что не послушалась и не уничтожила «письмо», – намеренно спокойным голосом сказал Коваль. – И правильно сделала, что пришла к нам… хотя это следовало бы сделать несколькими днями ранее!

Он потянулся было за пачкой сигарет, но тут же опомнился и одернул руку.

– Эх, Ленка… – он с легкой укоризной посмотрел на «сестричку», которая, судя по покрасневшим носику и бровям, готова была вот-вот разрыдаться. – Мы что, чужие вам? Тебе надо было, когда сама почуяла в этой истории неладное… сразу прозвонить мне! Ну или хотя бы с Натали поделилась!

– Леш, ты по делу давай! – Наталья строго посмотрела на Коваля. – И не забывай, что я тебе недавно говорила.

– Кхм… – Коваль прокашлял горло. – Пока не знаю, что и сказать. Лена. А ты уверена, что письмо это написано рукой самого Романа?

Та, всхлипнув, утвердительно кивнула.

– Да, это его «царапки», – сказала Натали. – Рома потому и пользуется всегда «печатным шрифтом», что иначе написанное им никто не в силах разобрать. В том числе и он сам.

– Мы хотя с ним и однокашники, я уже и не помню, какой у Задорожного был почерк, – пробормотал себе под нос Коваль. – Ладно! – сказал он уже громче. – Роман тут что-то начудил… Но серьезных оснований для паники, дорогие женщины, у нас нет!

– Есть, – Лена взяла у сестры очередную «нивеевскую» салфетку, промокнула влажные глазки, потом привела в порядок нос. – Есть, Леша, такие основания. Вот, посмотри, что было вложено в конверт вместе с запиской…

Он перегнулся через кухонный стол и осторожно взял то, что она держала в своей раскрытой ладони. Это был крестик. Обычный нательный крест, сделанный из сплава серебра, на крепком кожаном шнуре. Да, знакомая вещь… Вообще-то, Роман – не очень-то религиозная личность. Но этот вот серебрянный крестик, насколько помнилось Ковалю, его давний приятель носит на шее, как минимум, лет уже десять. Он не снимает его даже во время рискованных дайвингов. А на заданный однажды товарищем вопрос по этому поводу сказал, кажется, на полном серъезе: «Это, Леша, мой главный „оберег“…