Зловещий лабиринт - Александр Тамоников Страница 15

–Ну, что ж, спасибо и на этом,– вздохнул Дымов.

–А что касается предложения господина, имя которого вы не называете, то он прав. Нет смысла идти через Лиепаю. Это город-порт, до отказа заполненный нацистами. Под загрузкой стоят суда, отбывающие в Швецию. Нацисты молятся, чтобы их не разбомбила ваша авиация и не потопили ваши подводные лодки. Город патрулируется. К востоку от города ситуация спокойнее – там скалистая местность. Партизаны появляются редко – лишь иногда ведут наблюдение с господствующих высот. У городка Барклане, насколько знаю, крупных сил гитлеровцев нет. Если и находились, то давно убыли на фронт. Так что прислушайтесь к словам этого человека, майор.

Снова придется терять время, но иначе не получится. Соваться в Лиепаю действительно было бессмысленно. Кураторы предупреждали: есть пара суток в запасе, а потом придется спешить и нервничать. И если майор Дымов проворонит объект… то последствия видны невооруженным глазом.

Отряд вернулся в лес и двинулся в восточном направлении. Несколько раз пересекали дороги, рискуя попасться на глаза мотоциклистам. Доктор выдохся, пришлось подхватить его под локти и нести на себе. Он опять извинялся за свою физическую немощь, шутил, что от таких нагрузок может «умереть в легкой форме».

А потом потянулись камни, безлюдный район, группа вошла в скалистую местность. Сосны теснились в расщелинах, бурый мох облеплял валуны.

Дозор выдвинулся вперед, два бойца вскарабкались на скалу, осмотрели окрестности и дали «добро» на движение дальше. Люди приободрились: кажется, ушли из опасной зоны.

Вскоре сделали привал. Часовые полезли на скалы, остальные собрались внизу. Потянулся табачный дымок, заскрипели ножи, вскрывающие консервные банки. Доктор Гринбергс грузно опустился на землю, привалился спиной к шершавому камню.

–Сможете дальше идти?– спросил Влад.

–Не сомневайтесь.– Доктор с трудом шевелил языком.– Откроется второе дыхание, за ним еще какое-нибудь… О, нет, спасибо,– отказался он от пересоленных сардин, входящих в рацион пехотинца вермахта.– Я поел, перед тем как вы столь эффектно вошли на мой участок. Пока не хочется, сыт, знаете ли…

–Вы хорошо знакомы с препаратом под названием оскарин?

–Я принимал участие в его создании.– Доктор скорбно поджал губы.– Я ученый, молодой человек, и скажу без ложной скромности – неплохой ученый. Во-первых, отказаться я не мог, во-вторых… есть такое понятие, как научные амбиции, извечное стремление открыть что-то новое, доселе неизведанное…

–Не продолжайте,– поморщился Влад.– С этой стороны все понятно. Претензий к вам нет, доктор, вы же добровольно вызвались помочь.

–Я не сразу, собственно, разобрался, что именно мы разрабатываем,– усмехнулся Гринбергс.– Впоследствии, поняв, ужаснулся – особенно после того, как на объект доставили сотню заключенных из концлагеря, поселили в специальном блоке и стали проводить опыты…

–Это действительно прорыв в фармакологии?

–Да, это существенный прогресс. Лаборатории Мартина Абеля удалось создать вещество, удовлетворяющее критерии заказчиков из управления имперской безопасности. Требовался стимулятор, способный существенно поднять уровень духа и тела… ну, вы понимаете. Солдаты должны воевать без страха и усталости, с радостью отдавать жизни за великую идею, совершать многочасовые переходы и с колес вступать в бой. Раненые не должны испытывать боли. Военные заводы должны работать круглосуточно, инженерная мысль – блистать и поражать новаторством. Вся страна должна в едином порыве расправиться со своими врагами… Я утрирую, но смысл понятен. Первитин со своей задачей справлялся на первых этапах войны, когда не требовалось нечеловеческое напряжение. Он давал прилив сил, улучшал моральное состояние. Но многие им злоупотребляли, принимали постоянно и бесконтрольно, в итоге стали наркоманами. У многих сдвигалась психика. Ставилась задача: минимизировать побочные действия, усилить основной эффект. Америку не открывали. Старый добрый мескалин изобрели еще в конце XIX века. Основной компонент – вытяжка из пейота. Это мексиканский кактус. Индейцы майя применяли его веками в своих психоделических забавах. Где же взять столько кактусов? Мексиканскую пустыню Гитлер не оккупировал, поэтому стали синтезировать химическим путем амфетамины схожего действия. Первитин создали в 1919 году, через десять лет стали его производить в промышленных масштабах. Препарат повышал работоспособность на недолгое время, потом требовался длительный отдых. Такую роскошь позволить не могли. Несколько лет пытались изобрести что-то новое – на основе амфетаминов, кокаина, того же первитина… И только в лаборатории профессора Абеля добились конкретных результатов… Не думайте, что это я изобрел такую адскую штуку,– вдруг испугался доктор.– Столь сомнительной славы не желаю. Я всего лишь винтик, окончательной формулы не знаю, она известна узкому кругу лиц…

–Опустим вопрос, как создавали препарат,– перебил Дымов.– Что в итоге вышло?

–Это химически синтезированное вещество из группы амфетаминов. Первые результаты появились пару месяцев назад. До этого два года бились над созданием чего-то удобоваримого, привлекали маститых специалистов, талантливую молодежь, контактировали с исследовательскими заведениями Мюнхена и Гамбурга. Я против испытания новых препаратов на людях, если люди не согласны. Но кто же будет спрашивать согласия у узников концлагерей? Это началось год назад. В скалах недалеко от основной базы оборудовали испытательный полигон. Людей пичкали еще не проверенными веществами, надевали на них ранцы с кирпичами и заставляли бегать по определенному маршруту. Результаты впечатляли, но впоследствии большинство умирали. Узников заставляли драться между собой, помещали в холод или, наоборот, в жарко натопленную баню – проводили замеры, сколько времени они продержатся. По результатам повышали или уменьшали дозировку. Проводили исследования, сколько времени человек может провести без сна; долго ли проживет раненый без оказания медицинской помощи; исследовали ловкость – заставляли карабкаться на скалы, прыгать с высоты, бегать на время…– Доктор побледнел, опустил голову.

«А ты, братец, похоже, участвовал во всех этих экспериментах,– подумал Дымов.– Проводил замеры, улучшал состав препарата. Ладно, хоть совесть проснулась, не вынесла душа…»

–Многие умерли, вместо того чтобы восстановить силы,– проговорил Гринбергс.– И только в феврале, после ряда упорных экспериментов, ситуация стала меняться. Люди перестали умирать, восстанавливали силы – причем значительно быстрее, чем раньше. Пациенты перестали просить повторную дозу – то есть снизилась зависимость. Опыты продолжались вплоть до начала марта… потом, к сожалению, был долгий перебой с поставкой сырья, однако препарат апробировали и провели ускоренную процедуру сертификации. Оскарин – светло-серое кристаллическое вещество, напоминающее по виду крупную морскую соль. На вкус – откровенно горчит. То есть профессор Абель добился выполнения поставленной задачи: коллектив его лаборатории создал препарат, на тридцать процентов превышающий эффективность первитина, не требующий долгого восстановления (хотя упадок сил значительный, но недолгий) и фактически не вызывающий привыкания. Психика людей, принимающих оскарин, фактически не страдает, если речь не идет о ежедневном приеме. Формулу можно совершенствовать, ведь ничто не идеально. Но на этом решили остановиться. Ваша армия стояла на пороге, любые действия, связанные с промышленным производством оскарина, выглядели бы глупо. Руководство рейха потеряло к разработке интерес…