Вашингтонский узел. Время испытаний - Александр Афанасьев Страница 14

Ирак, Багдад

Вернувшись в Багдад, я посмотрел досье этого парня. Оно не впечатляло – из бедной семьи, почти ничего не имеет. Задержан даже не за теракт, а за пропаганду. Предположительно имеет какую-то степень в фикхе ^[17]. Но какую – мы не знали.

Стэн был настроен оптимистично. Мы гуляли на территории «парка» – так называлось место на территории нового посольства с чахлыми деревьями – а вместо земли тут всё было засыпано цветной щебёнкой.

– Мы должны на кого-то опираться – сказал Стэн – хотя бы на тех, кто виновен меньше других.

Я промолчал.

– Как тебе показался этот парень?

– Работать можно, – я пожал плечами, – но по одной встрече сказать можно мало. Его уже проверяли на детекторе?

– Нет, – скривился Стэн, – да и бесполезно. Они врут, как дышат. Принцип такой, когда ты постоянно лжёшь, детектор этого не видит.

– Что здесь произошло, пока меня не было?

– Ничего хорошего. Сначала мы легли в постель с шиитами, потом с суннитами, потом опять с шиитами. Потом они начали резать друг друга

– А мы что делаем?

– Поддерживаем присутствие. Это официально.

– А неофициально?

Стен выругался матом.

* * *

Начало девятого года ознаменовалось взрывом насилия в Афганистане – хотя казалось, там дело уже выправляется. Придурки из Госдепа тоже так решили и решили спихнуть президента соседнего Пакистана Мушаррафа, который пришёл к власти в Пакистане несколько недемократичным путём – в результате военного переворота. Они только забыли о том, что демократия означает правление на основе общественного консенсуса, а общественный консенсус в Пакистане, как и в других подобных странах, – включает в себя убийство американцев. Сменщики Мушаррафа прекратили сотрудничество с нами в борьбе с Талибаном – и уже через полгода ситуация в Афганистане начала обостряться.

В Ираке насилие понемногу шло на спад – но это было вызвано скорее тем, что на выборах победил Барак Обама. Местные поняли, что мы уйдём и смысла нападать на нас – уже нет.

Мы же – уже готовили план работы после вывода войск.

Тут мне не на руку сыграла моя репутация – Бишоп иногда брал меня с собой и мы ездили к его агентам только вдвоём. Я его прикрывал, хотя это была не боя работа.

Навсегда запомнил того члена Верховного суда. Мы привезли ему жалование – наличные, полмешка. Он там сам должен был кому-то раздать. Дело было у него дома – и пока я стоял с автоматом, верховный судья и Стен, сидя на ковре рядом с грудой банковских упаковок – делили деньги. Три пачки судье, пачку Стену. Четверть мы забрали с собой – откат от судьи.

Когда возвращались обратно, Стен дал мне две пачки и сказал помалкивать…

* * *

Когда на фугасе подорвалась машина с Бобом Гринсбергом – меня сделали депьюти. То есть, заместителем начальника станции.

Это была больше бумажная работа – но мне было не до неё. Мы забрали Ас-Самарраи из лагеря и перевезли в другое место, близ Багдада. Начали готовить нефтяную полицию, для чего заинтересованные нефтяники наняли тренеров из бывших бойцов спецназа – а я вылетел в Прагу, договариваться о нелегальных поставках оружия. После того, как мы официально закупили пятьдесят тысяч пистолетов Глок для иракской полиции а потом они начали всплывать по всему Востоку, вплоть до лагерей палестинских беженцев в Ливане, и всё это попало в газеты – больше мы ничего официально не закупали. На иракских полицейских надежды как не было, так и нет – люди звали их «моникаями». Это потому что мы дали им западную форму, в ней были непривычные для Востока штаны с ширинкой на молнии. Вот местные остряки и вспомнили про Монику Левински и Билла Клинтона.