Гаити вздрогнет еще раз! - Сергей Зверев Страница 14

На Гаити Абдул-Гамид оказался не случайно. По своим каналам ему стало известно, что где-то на острове спрятан и до сих пор благополучно хранится ядерный боезаряд. Какой именно, источник не знал. Но за то, что он есть, человек ручался головой.

— Что такое твоя глупая голова по сравнению с тем, о чем ты мне говоришь? — презрительно усмехнулся Бер-хан. — Впрочем, если ты меня обманул, ее действительно отошлют твоим родственникам. За это я тебе ручаюсь.

Спустя пять дней после этого разговора Абдул-Гамид и тридцать его бойцов выгружались на Гаити. Попасть на остров не составило для него большого труда. После январской трагедии на остров хлынул поток иностранцев, среди которых были не только спасатели, но и журналисты, шпионы, мародеры и торгаши. Не все, но очень многие имели свой, чисто шкурный интерес. Потрясенные произошедшим власти республики совершенно растерялись. А когда опомнились, было поздно. Ситуация с прибывающими совершенно вышла из-под их контроля и никак не желала стабилизироваться. Именно этим и воспользовался Бер-хан, прибыв на разрушенный остров под видом представителя благотворительной исламской организации. Тот факт, что на Гаити почти нет мусульман, террориста нисколько не смущал.

Первое, что он приказал сделать, едва его люди освоились на острове, — это выяснить, есть ли здесь русские.

— Я не верю в то, что американцы могли спрятать эту бомбу, — сказал он своему заместителю Гасан-паше. — Эти люди никогда ничего не оставляют, тем более если это стоит денег. На такой широкий жест способны только шурави…

Когда выяснилось, что российских спасателей нет, Абдул-Гамид не расстроился.

— Подождем, — рассудил он резонно. — Они обязательно прилетят, потому что любят кому-нибудь помогать…

— А зачем нам русские? — осторожно поинтересовался у Бер-хана Гасан-паша. — Разве мы не можем без них выполнить то, для чего приехали сюда?

— Ты рассуждаешь, как глупый чабан, — усмехнулся Абдул-Гамид, — который несет тяжелую поклажу на себе, вместо того чтобы переложить ее на идущего рядом ишака. Я не хочу быть таким чабаном. Если эта бомба оставлена русскими, то они обязательно приедут, чтобы забрать ее. Вот тогда-то я и отниму ее у них, как лев отнимает добычу у слабого гепарда.

Гасан-паша восхищенно посмотрел на своего руководителя. Тот, как всегда, действовал осторожно и наверняка.

Ждать Бер-хану пришлось недолго. Уже через неделю один из его людей, наблюдавший за аэропортом, задыхаясь от волнения, рассказывал своему командиру о том, что произошло в грузовом терминале.

— Эти русские положили американский патруль в считаные секунды, ага…

— Прекрасно, — оглаживая бородку, проговорил Бер-хан — Куда направились?

— В центр города, к Национальному музею, точнее, к тому, что от него осталось…

Бер-хан задумался. То, что русских направили в центральную часть разрушенного Порт-о-Пренса, ему очень не понравилось. Это до определенной степени мешало выполнению его планов. Однако, как гласила арабская пословица: «Всевышнему всегда лучше знать, чем должен заниматься человек».

— Ну, что ж, будем работать там, где нам это досталось, — проговорил он немного подумав, — Гасан, подготовь семь бойцов. Пусть этой ночью они обстреляют русский лагерь… Только никого не убивать! Чтобы даже волос не упал с их голов!

Гасан-паша непонимающе посмотрел на своего шефа.

— Ага, а зачем тогда это нужно? — осмелился он спросить Бер-хана. — Зачем надо пугать русских?

— Ты еще больший баран, чем я думал о тебе, Гасан, — с сожалением проговорил он. — Запомни: русских нельзя напугать, их можно только убить. Я многому научился, воюя с ними целых десять лет. Поэтому не собираюсь тратить время и силы на совершенно бесполезные занятия. Мне нужно, чтобы с первых дней пребывания здесь русские жили в постоянном напряжении. Человек не любит чего-то необъяснимого и непонятного. Русские должны чувствовать, что за ними следят, но не должны понимать, кто это делает. Иди и подготовь молодых, пусть постреляют…

…И вот из тех семерых боевиков, которые должны были обстрелять лагерь российских спасателей и незаметно отойти, в тесной комнатушке теперь стояло только четверо. Да и те выглядели не лучшим образом. Жалкие, побитые, перепачканные кирпичной пылью и чем-то еще, они производили впечатление не воинов ислама, а нищих с базарной площади захудалого арабского городка. Понуро опустив головы, все четверо ждали, что им скажет ага.

Абдул-Гамид еще раз прошелся перед ними, исподлобья рассматривая своих бойцов. Двое были ранены, один в руку, второй, судя по повязке, в голову. Хотя повязка совсем не говорила о том, что он получил боевое ранение. Вполне мог и удариться.

— Итак, вы утверждаете, что русские сами напали на вас? — тихо спросил Бер-хан, когда его молчание стало совершенно невыносимым для боевиков.

— Ага, эти русские — сущие черти, — виновато проговорил один из парней, по-видимому тот, который должен был руководить всей этой акцией. — Они зашли к нам в тыл. Их было никак не меньше полусотни, они убили троих наших людей, мы едва унесли ноги…

— Закрой свою вонючую пасть, смердящий пес! — не повышая голоса, приказал Абдул-Гамид. — Как они могли зайти к вам в тыл, если у вас никакого тыла быть не могло? Вы должны были устроить видимость того, что весь их лагерь окружен, а не лежать, подобно гаремным шлюхам.

— Мы подумали…

— Заткнись, — тут же перебил говорившего Бер-хан. — Никто из вас не умеет думать! Люди, у которых пустые головы, думать не могут… И не смейте мне говорить, сколько таких же безмозглых баранов убито. Те, кто не может выполнить мои приказы, меня больше не интересуют… Впрочем, полагаю, что и вы меня скоро перестанете интересовать.

При этих словах у того, кто пытался оправдаться за проваленную акцию, лицо исказилось от ужаса. О жестокости Бер-хана ходили легенды. Рассказывали — и это было правдой, — что он с такой же легкостью уничтожал людей, которые переставали быть ему нужными, с какой резал баранов во время празднования Уразы.

— Ага, — падая на колени, вскрикнул боевик, — мы все исправим! Дай нам такую возможность!

— Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы все исправите, — усмехнувшись, ответил Бер-хан. — Я даже знаю, как вы это сделаете… А теперь пошли вон, мне нужно побыть одному…

Когда провинившиеся торопливо вышли из комнаты, Абдул-Гамид лег на топчан и немигающими глазами уставился в потолок.

Ночное нападение на российский лагерь дало ему возможность убедиться в правильности своих подозрений. На Гаити под видом спасателей прибыла группа какого-то спецназа. В этом у него не осталось сомнений, ночное происшествие это наглядно подтвердило.

Нельзя сказать, что его люди были этакими непобедимыми суперменами. К тому же, на проведение последней акции по его распоряжению были посланы самые молодые боевики для, так сказать, обстрелки. Больших надежд он на них не возлагал, считая их обычным пушечным мясом, которое его вербовщики поставляли ему почти ежемесячно. Хороших бойцов у Бер-хана было не больше десятка. Настоящих, проверенных профессионалов. Вот для них у него было особое задание…