Караван дурмана - Сергей Донской Страница 14

– Знаешь, я поеду с тобой, – решительно заявила Ленка и тряхнула волосами, после чего ее глаза почти скрылись под длинной челкой.

– В этом нет никакой необходимости, – сказал Громов ровным тоном человека, не собирающегося отступать от намеченного плана. – Я справлюсь сам. Занимайся стиркой и ни о чем не беспокойся.

– Ты не понял, папа. Мадам Чуркину можешь навестить сам, я не возражаю. Но на поиски Андрюши мы едем вместе.

– Глупые женские фантазии. Бред. – Громов покачал головой.

– Это не фантазии, – возразила Ленка, распрямляясь в проеме двери так, как если бы она захотела стать повыше.

– Я о книге. – Отцовский палец постучал по абзацу просмотренного текста. – Вот, слушай: «Я всегда нравилась мужчинам. С детства. Может быть, меня и не назовешь красавицей, но шарма во мне хоть отбавляй. Достаточно одного моего призывного взгляда, чтобы любой самовлюбленный самец бросил все свои дела и начал увиваться вокруг меня, как шмель вокруг душистого цветка. Особенно назойливых приходится отшивать с помощью приемов будо-кан, которыми я владею в совершенстве»…

– Прекрати, – попросила Ленка, морщась. – Мне не до шуток. Это серьезно.

– М-м? – удивился Громов. – К твоему сведению, Будо-Кан – это не борьба, а токийский зал воинских искусств и место захоронения национальных героев Японии. А ты говоришь: «Серьезно». Бред сивой кобылы, потревоженной увивающимися вокруг нее шмелями, вот что это такое.

– Не морочь мне голову! – Было заметно, что Ленке ужасно хочется топнуть ногой, но сделать это она не решается. – Ты должен взять меня с собой. Согласен? Отвечай прямо: да или нет?

– Забавно, – пробормотал Громов, углубившийся в чтение другой книжки. – У этой героини тоже нет ни детей, ни мужа, зато поклонников уже только в первой главе сразу двое, один краше другого. Интересно, что они в ней нашли? – Перевернув покетбук, он недоверчиво уставился на портрет писательницы, помещенный на обложке.

– Да или нет?

– Почему бы ей не написать книгу о вкусной и здоровой пище? – продолжал рассуждать вслух Громов.

– Долго ты мне будешь зубы заговаривать?

– Наверняка эта толстуха смыслит в кулинарии больше, чем в криминалистике…

Метнувшись к отцу, Ленка выхватила из его рук книжку и зашвырнула ее в сторону с такой яростью, словно именно в ней крылись источники ее бед.

– Посмотри мне в глаза, – потребовала она. – Ты же знаешь, что я от своего не отступлю. Или мы поедем вместе, или я отправлюсь на поиски Андрюши сама. Других вариантов нет.

Взгляд Громова, устремленный на дочь, сделался скучным-прескучным.

– У тебя стирка, – напомнил он. – Вот и занимайся ею.

– Ты слышал, что я тебе сказала?

– Я слышу, что машинка давно выключилась, а тебе хоть бы хны. Ты неплохой человек, но скверная хозяйка.

– Ладно, – произнесла Ленка с угрозой в голосе, – не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

– Это как? – заинтересовался Громов.

– Очень просто. Сейчас оденусь и поеду в аэропорт. Оттуда вылечу в Казахстан. Одна. А тогда желаю удачи. В Казахстане есть где развернуться. На площади два с половиной миллиона квадратных километров.

Громов взял со стопки новую книгу и раскрыл ее на последней странице. Ленка стояла рядом и не знала, куда деть руки. Куда деть и чем занять себя, тоже не знала.

– Если ты бросишь меня дома одну, я сойду с ума, – тихо сказала она. – Я не могу спать, не могу есть, все валится у меня из рук. Сунула белье в стирку, а порошок засыпать забыла. Стоит мне представить, что я опять сижу у окошка и жду неизвестно чего, как у меня начинается истерика. Перестань издеваться надо мной, папа. Мне и так плохо. Ужасно плохо. Хуже не бывает. – Поколебавшись, Ленка призналась: – Знаешь, это ведь я спровадила Андрюшу в этот подозрительный рейс. Из-за денег. Их всегда не хватает, будь они прокляты. И теперь, если с Андрюшей что-то случилось…

– В Казахстане сейчас опасно, – проворчал Громов, закуривая. – Путешествовать там – все равно что перенестись в средние века. Президент Назарбаев взял да и построил феодализм в отдельно взятой стране. Раньше он был первым секретарем ЦК компартии Казахстана, а теперь стал, по существу, ханом, окруженным верными акимами.

– Кто такие акимы? – спросила Ленка, усаживаясь напротив отца.

– Самые обыкновенные баи. Только живется им нынче вольготнее, чем когда-либо. У каждого настоящий мраморный дворец, свита, гарем, наложницы.

– Что-то не верится. Недавно показывали передачу про Казахстан, так репортер утверждал, что в последнее время там процветает демократия.

– Сифилис с туберкулезом там процветают. – Громов выдул из ноздрей две тугие струи дыма. – Постоянные репрессии против русских, погромы, поджоги, массовые побоища. В городе можно подвергнуться аресту и пыткам, а в каком-нибудь ауле вообще прирежут и имени не спросят. Нищее население вымирает от голода и холода, а миллиарды нефтедолларов перекачиваются на счета назарбаевского клана. – Громов зло докурил сигарету и раздавил ее в пепельнице с таким видом, словно это была отвратительная гусеница. – Там полный беспредел, – сказал он, хмурясь, – в некоторых районах даже хуже, чем в Чечне. Не слишком подходящее место для семейных путешествий.

– Но я ведь буду с тобой, – пылко возразила Ленка.

– Вдвоем гораздо опасней, чем одному.

– А мне плевать!

– Все будут против нас, даже те, которые будут улыбаться нам в глаза, пряча за спиной…

– Плевать!

– Пряча за спиной ножи, – закончил Громов, сердясь на себя за многословие. Когда мужчина пускается в длинные объяснения, он демонстрирует свою нерешительность. А женщины этим пользуются. Нелюбимые жены и любимые дочки. Ты твердо говоришь «нет», а потом послушно пляшешь под их дудку, и то, что твое лицо сохраняет независимое выражение, ничего не меняет.

– Папа, – прошептала Ленка, – пожалуйста.

Громов покосился на ее кулачки, прижатые к груди. Казалось, костяшки пальцев вот-вот прорвут натянутую до предела кожу.

– Иди достирывай, – буркнул он, вставая и отворачиваясь к окну, – пока есть время.

– Это значит…

– Это ничего не значит, – отрезал Громов. – Сначала я повидаюсь с Чуркиной, а там видно будет.

– Спасибо, папочка!

Услышав бойкий перестук пяток дочери, метнувшейся по коридору в ванную, он покачал головой и усмехнулся. Закрыв глаза, было легко представить Ленку совсем маленькой. Они собираются в кино, в зоопарк или в планетарий.

Улыбка сползла с губ Громова, когда он вспомнил, что отправляются они не развлекаться, а искать Ленкиного мужа, пропавшего без вести. В Казахстан, к черту на кулички.

– Вот тебе и зоопарк, – прошептал он, натягивая куртку и поднимая воротник, хотя находился пока что не на пронзительном мартовском ветру, а в теплой, уютной квартире своей дочери. Очень взрослой, очень упрямой дочери. Если в ней и сохранилось что-то от прежней Ленки, то это детская вера в чудо. Коль ты отец, то ты должен быть по совместительству и волшебником. Хотя бы для одного-единственного человека на свете. Для своей дочери.