Слепой. Исполнение приговора - Андрей Воронин Страница 14

За этой баррикадой виднелась дверь, ведущая в служебные помещения магазина. По неизвестной причине на нее никто не польстился, мародеры ободрали лишь оцинкованную жесть, которой она когда-то была обита. Разбухшее, лохматое от клочьев вспучившейся древесноволокнистой плиты дверное полотно с зияющей неровной дырой на месте вывороченного с мясом замка было наполовину прикрыто. Перешагнув через мусорный бруствер, Мосол постучал по двери кулаком. Звук получился глухой, но достаточно громкий; на последнем ударе вспучившаяся трухлявая обшивка проломилась, вдавившись внутрь.

– Заставь дурака богу молиться, – прокомментировал это событие Сапог.

– Обожаю это занятие, – проворчал Мосол, с натугой открывая разбухшую дверь. Ржавые петли издали протяжный скрип, нижний край отвисшего дверного полотна со скрежетом прочертил в пыли смазанную дугу, похожую на ту, что оставляет на грязном ветровом стекле «дворник» с изношенной резинкой. – Типа, я в гости пришел или к большому начальнику на прием: тук-тук, разрешите войти? Было бы, сука, перед кем прогибаться…

– А ты не прогибайся, – посоветовал Сапог, вытряхивая из пачки сигарету. – В следующий раз открывай дверь ногой. А если там кабан, так ему и скажи: да пошел ты на хрен, свинья неумытая! Кто ты такой, чтоб я тебе кланялся? Только, боюсь, высказаться до конца он тебе не даст.

– В следующий раз, – боком протискиваясь в дверь, которую так и не сумел открыть до конца, передразнил его Мосол, – вперед пойдешь ты. А если там окажется кабан, просто заговоришь ему зубы. Он тебя послушает минуту-другую, а потом пойдет в лес и повесится на первом подходящем суку.

Проигнорировав этот выпад, Сапог чиркнул зажигалкой и закурил. Мелкий мусор хрустел под подошвами его кроссовок, когда он шел через разоренный торговый зал к двери подсобного помещения. Мосол уже чем-то шуршал в дальнем углу, пробираясь сквозь мусорные завалы к причудливо разрисованному разводами плесени, прожженному в нескольких местах остову мягкого углового дивана – не то завезенного в качестве товара, но так и не проданного, не то являвшегося частью здешнего казенного инвентаря. Сквозь голый оконный проем, снаружи сомнительно украшенный ржавыми остатками отогнутой при помощи лома решетки, в помещение намело сухих листьев и березовых сережек. Задетая Сапогом пыльная бутылка из-под вина, бренча, откатилась в сторону. Наблюдаемая картина давно стала для напарников привычной и не вызывала никаких мрачно-романтических ассоциаций – зона, сталкерство и прочая муть в этом же роде; для них это была всего-навсего зараженная радиацией помойка, по воле обстоятельств ставшая их основным рабочим местом.

Мосол прислонил дробовик к стене и выразительно посмотрел на напарника. Сапог в три длинных затяжки добил сигарету, затоптал окурок и, сняв с плеча автомат, тоже отставил его в сторону, чтобы не мешал. Вдвоем они сдвинули тяжелый от пропитавшей его влаги диван; Мосол вынул из-за пояса автомобильную монтировку, носком ботинка отгреб в сторонку пыль и мусор и вогнал заостренный конец монтировки в почти незаметную щель. Поднатужившись, он приподнял краешек тяжелой крышки; Сапог просунул в щель пальцы обеих рук, ухватился половчее, крякнул и поднял крышку на уровень груди. Отбросив монтировку, которая со звоном запрыгала по полу, Мосол подхватил крышку с другой стороны, и вдвоем они аккуратно, чтобы ничего себе не отдавить, отложили ее в сторону.

Теперь в полу зиял прямоугольный проем размером примерно метр на полтора и глубиной чуть меньше метра. Напарники стояли на краю, с тупым недоумением разглядывая похожее на мелкую могилу углубление, в котором не было ничего, кроме некоторого количества пыли и вездесущих березовых листьев.

Не было, а должно было быть, потому что сообщение об отправке груза пришло около недели назад.

– Что-то я ни хрена не понял, – сообщил Мосол таким тоном, словно ожидал, что напарник немедленно, сию секунду, развеет его недоумение. – Это что еще за прикол?

– За такие приколы мочить надо, – мрачно откликнулся Сапог. – Что мы теперь Бурому-то скажем? Что за здорово живешь без малого полтыщи верст на кардан намотали?

– А ты не парься, – заставив напарников вздрогнуть и синхронно обернуться, неожиданно прозвучал за их спинами спокойный мужской голос.

В дверях, через которые они вошли минуту назад, стоял незнакомый мужчина лет сорока или около того – выше среднего роста, подтянутый, без единой капли жира, одетый в армейский камуфляж без знаков различия и армейское же кепи без кокарды, из-под козырька которого поблескивали линзы фотохромных солнцезащитных очков. На ногах у незнакомца были высокие берцы явно заграничной выделки на толстой рубчатой подошве. Несмотря на эту грубую обувь и недетские габариты, данный персонаж возник за спинами напарников абсолютно беззвучно, словно не вошел, как все нормальные люди, через дверь, а вот именно возник – просто материализовался, сгустившись из затхлого, пропахшего плесенью и кабаньими экскрементами воздуха.

– Насчет Бурого не парься, – повторил он, неторопливо поднимая на уровень пояса пистолет, – с мертвых спроса никакого.

– Ты чего, мужик? – растерянно пролепетал Мосол, как завороженный, глядя на обведенное кружком сизого металла черное отверстие пистолетного дула.

Взгляд его метнулся к стене, у которой мирно стояли его дробовик и автомат Сапога. До оружия было метра два, от силы два с половиной, но с таким же успехом оно могло находиться на дне Марианской впадины или на обратной стороне Луны. Здесь, в сердце радиационного заповедника, они давно перестали бояться кого-либо, кроме крупного зверья, и глубоко укоренившаяся привычка чувствовать себя хозяевами здешних мест, наконец, вышла им боком.

– Да так, ничего, – сказал незнакомец и нажал на спусковой крючок.

Глушителем он на этот раз не воспользовался, и в тесном замкнутом пространстве магазинной подсобки пистолетный выстрел показался оглушительно громким. Снаружи он, конечно, звучал иначе, но слышен был превосходно, и затаившийся в доме без крыши майор Бурсаков, в здешних краях более известный под неблагозвучной кличкой Струп, насторожившись, взял наизготовку свой неразлучный фотоаппарат с мощным телескопическим объективом. Он видел, как незнакомец в солнцезащитных очках вслед за курьерами Бурого проник в здание, догадывался, зачем он туда проник, и был полон решимости наконец-то запечатлеть физиономию этого таинственного киллера для истории – целиком, крупным планом и без делающего его неузнаваемым спецназовского грима.

Незнакомец стрелял от живота, практически не целясь, но пуля ударила Мосла в самое сердце, опрокинув в прямоугольную яму – тайник, словно нарочно, формой и размерами напоминающий могильный склеп. Сапог, в котором, наконец, включились приобретенные на военной службе рефлексы, метнулся к стене, где стояло оружие; киллер стремительно и плавно поднял пистолет на уровень глаз и без малейшего промедления вторично спустил курок. Свинцовая птичка со стальным клювом настигла Сапога на бегу и клюнула в затылок. Мгновенно ставшее мертвым тело, как потерявший управление автомобиль, по инерции преодолело остаток дистанции, врезалось в стену и рухнуло с глухим шумом, опрокинув на себя оба ствола, до которых так и не успело добежать при жизни. Выброшенная затвором «Стечкина» гильза еще мелко дребезжала, катясь по замусоренному полу, а с курьерами, прибывшими, чтобы забрать из тайника доставленное из России оружие, уже было покончено.