Тайфун придет из России - Сергей Зверев Страница 14

– Спокойной ночи, Виктор Павлович, – напутствовал предпринимателя Глеб. – И пусть вам приснится долгожданная свобода, которую вы вряд ли когда-то увидите.

– Да пошел ты к такой-то матери… – заплетающимся языком пробормотал «носитель вселенских секретов» и уснул.

Спецназовцы сидели у пещеры, уныло созерцая друг дружку, опасливо косились на пробуждающиеся джунгли. Осунувшиеся, изнуренные, бесстрашные в бою, но оробевшие в непривычной обстановке. Они боялись спать (зло не дремлет), хотя и хотелось зверски. От Маши остались одни глаза, от Любы – только злость.

– Ситуация, дорогие мои, складывается сложная, – объяснял тугодумам Глеб. – А ОСОБО сложная – для тех, кто в данную минуту пытается разобраться, что случилось на острове. Мертвые охранники, живые, но покалеченные американцы, мертвые американские пловцы из враждующей партии, трое мертвых пловцов – из четвертой партии и иначе экипированные, при этом у двоих славянская внешность, у третьего – восточная. Подорванная субмарина, принадлежащая Венесуэле, мертвые члены экипажа, не похожие на выходцев из латиноамериканской страны… – Глеб сделал паузу и закончил: – И мы, живые, – все в одной группе.

– И какие у нас шансы выйти из группы? – полюбопытствовал Мишка.

– Остроумно, – признал Глеб. – У нас разгромный козырь, он храпит в этой черной дыре. Если не упустим, то для нас все складывается элементарно. У нас четыре тысячи долларов и какие-то документы. Отдыхаем пять часов, меняем дислокацию и прячемся. День отсиживаемся. К наступлению темноты двое из нас пробираются в город, добывают одежду, находят телефон и информируют руководство. После этого возвращаются. Одежда необходима, поскольку бегать по Мексике в водолазных костюмах выглядит как-то вызывающе. Начальство принимает решение, и пусть вытаскивает нас отсюда на чем угодно, хоть на крылатых ракетах. Всё.

– Мне кажется, в этом стройном логическом ряду чего-то не хватает, – наморщила симпатичный лобик Маша.

– Возможно, – согласился Глеб. – Но для того, чтобы выполнить приказ – все логично и железно.

– Твоя железная логика – просто металлолом, – отмахнулась Маша. – Меня беспокоит одна неприятная мысль… Возможно, я ошибаюсь. Как вам следующий вариант? Виктор Павлович, разумеется, не связан с тружениками из наркокартеля, но с ними связаны агенты правительства США, договорившиеся о транзитном пункте на Санта-Ирине. И очень удачное стечение обстоятельств – прибывает вертолет с агентами и Бутерсом, и тут же возникает группа поддержки Виктора Павловича, которая вступает с нами в бой. Значит, имели информацию, что объект привезут на остров.

– Мы тоже имели информацию, – заметил Мишка.

– Нас выводим за скобки, – поморщилась Маша. – Возникает ощущение, что Бутерс знал, что за ним придут свои и освободят именно на Санта-Ирине. И куда его отправлять после этого? Подозреваю, что выбор данного транзитного пункта не случаен, идея этапировать Бутерса через Санта-Ирину подброшена кем-то из его сообщников, работающих на правительство янки. И где-то поблизости у него имеется логово, куда его и собирались доставить. У такого богатого и влиятельного человека обязано быть логово. И оно где-то в данном районе земного шара, но, подозреваю, не в Пуэрто Фелипе, слишком уж чмошное, извиняюсь за выражение, местечко.

– Кстати, логично, – согласился Оболенский. – Агенты правительства доставляют заключенного прямо к транспортному средству, которое переправляет Бутерса в безопасное место.

– Скажу вам больше, – вступил в разговор Глеб. – Транспортное средство – это подводная лодка, на которой и прибыла группа пловцов. Они имели информацию не только о прибытии Бутерса, но и о нас, даже смогли вычислить место ее залегания и подорвать. Но они немного опоздали по техническим причинам. Каждая случайность, – он трагически вздохнул, – это внезапная неизбежность… Отсюда делаем вывод, что предатели, работающие на Бутерса, сидят не только у американцев, но и у нас. А если Бутерса собрались увозить на подводной лодке, следовательно, логово расположено не на материке, а на одном из островов Карибского бассейна, находящемся недалеко от побережья Юкатана, поскольку запас хода у подлодок данного класса невелик.

– М-да, серьезный дядечка… – покосилась Любаша на храпящую пещеру. – Жалко, что не дали поработать над его физиономией. Два зуба, выбитые Машей, это прекрасно, но несерьезно. Стоматология в наше время творит чудеса.

– Можем разбудить и допросить, – предложил Мишка. – Я знаю парочку способов, как, не имея специального оборудования, развязать человеку язык.

– Отставить, – решительно отверг предложения подчиненных Глеб. – Укромные местечки Виктора Павловича нас не касаются. Все сказанное похоже на правду, но не будем плодить сущности. Наша задача проста, как блин. Выспаться – и за работу. Пока мы тут сидим и тянем резину, ничего не изменится. А ну, всем спать! Сторожим добычу по очереди, меняемся каждый час. Сидеть рядом с ним. Я начинаю.

– Хитренький какой, – забрюзжала Люба, заворачиваясь в ворох срубленного папоротника. – Часок подежурит, а потом четыре часа беспрерывного сна, а нам тут нянчись с этим оружейным бароном…

– Я бы лучше поел, чем поспал, – мечтательно проговорил Мишка, гнездясь у входа в пещеру. – Жрать охота – мочи нет… – и через мгновение уже сопел, погружаясь в трясину Морфея.

– Пожрать – это тема, – признал Оболенский и выразительно покосился на Любу, как бы намекая, что существуют и другие, не менее интересные темы, после чего улегся на камнях рядом с Мишкой, скрестил руки на груди и моментально уснул.

Только Маша не могла отключиться, ворочалась, подгребая под себя экзотическую листву, колола пальцы, потом стала жаловаться, что ее кусают огромные рогатые насекомые – безусловные переносчики смертельных инфекций – и даже продемонстрировала Глебу одного раздавленного пальцами. Потом прошептала с мученическим надрывом:

– Так вот ты какая, страна моих грез… Ладно, хуже не будет, – свернулась клубочком и стала засыпать.

А Глеб вздохнул и полез в пещеру – сторожить добычу.

Насчет того, что «хуже не будет», Маша поспешила. Глеб очнулся, словно от болезненного толчка, и распахнул глаза до упора. Он лежал на спине, на прогретой солнышком плите у входа в пещеру. Рядом кто-то ворочался. Над головой в плетении веток и цветущих лиан голубело небо. Солнце стремилось к зениту. Птичий гам оглашал джунгли. Пестрые пичужки перепрыгивали с ветки на ветку, чирикали, трясли хохолками. Что-то случилось… Глеб машинально глянул на часы – одиннадцать утра, лишнего проспали! Что его разбудило? Он тут же подпрыгнул, приняв позу взволнованного бультерьера, его разбудил сдавленный вскрик, донесшийся из пещеры! Глеб краем глаза уловил, как заворочался Черкасов, приподнялась на локте Маша, кинулся в пещеру – и ткнулся в Любу Ворошенко, которая пятилась задом, зажав рот ладошкой. Он отстранил ее, подхватил с пола фонарь, осветил пещеру, хотя и так все было видно, и чуть не задохнулся. Бутерс пропал! Ворохом валялись перетертые стебли и мертвый Олежка Оболенский. Глаза распахнуты, голова свернута набок, тело изогнулось в страшной конвульсии, и такое безбрежное отчаяние в глазах… Ярость пошатнула рассудок. А в общем-то, все понятно. Усталость сломала всех. Забылся Олежка на посту, уснул. Возможно, и не собирался, просто прилег – ну, кто же так делает?! Бутерс очнулся, отыскал связанными руками острый огрызок, которых здесь навалом, перетер путы на запястьях. Вооружился этим огрызком и нанес Олежке удар в основание шеи, отчего мгновенно закрылись дыхательные пути, и он не смог закричать. А окончательно умертвил ладонью – зажав рот, нос… С остальными решил не связываться, перебрался через спящие тела и был таков…