Тайна пленного генерала - Александр Тамоников Страница 14

Установка работала неподалеку. Шубин приподнялся, повернул нос по ветру, возникла мысль: пока работает пропагандистская машина, бдительность противника будет не на высоте… Какой-то кураж навалился, дурь в голове… Значит так, а если по другому…

Динамик продолжал вещать, живописал прелести почётного плена, соблазнительные перспективы в случае перехода на сторону Великой Германии.

Шубин показывал знаками: «Вперёд, но только тихо!».

Очевидно, немцы не догадывались, что партизаны находится так близко. По лесу петляла просёлочная дорога: проезжая часть заросла травой и грязи на ней практически не было; носом к югу стоял кабриолет повышенной проходимости «Кюбельваген» - машина до гениальности простая, экономичная и практичная, данный экземпляр имел привод на все колеса, иначе не забрался бы в эту глушь; установка находилась на заднем сиденье.

Молодой немец в форме обер-лейтенанта завершил проникновенную речь, выбил из пачки сигарету, с наслаждением закурил. Рядом сидел ефрейтор в очках, перебирал бумаги на переднем сидении, зевал. Полноватый водитель - ефрейтор что-то бросил офицеру, тот снисходительно улыбнулся, постучал по сигарете указательным пальцем, стряхивая пепел. За «Кюбельвагеном» стоял мотоцикл охраны с тремя солдатами - они тоже курили и не смотрели по сторонам….

Им первым достался весь вал свинца, - гитлеровцы дружно попадали с мотоцикла и больше хлопот не доставляли. Партизаны высыпали из леса, подошли к машине, немая сцена удалась на славу: обер-лейтенант потерял дар речи, вытянулась расстроенная физиономия; замолчал ефрейтор, поджал губы и побледнел; водитель подавился пока зевал, стал икать.

- Вы чего такие серьёзные? - засмеялся Кошкин. – Веселитесь? Весело же, правда? - он выпустил очередь над головой немцев.

Те вышли из ступора, загалдели. Стрелять в беспомощную публику было не очень достойно, но Шубин перешагнул через принцип: выстрелил в грудь офицеру; ефрейтор начал подниматься - зачем спрашивается, сидел бы и отдыхал, - пуля швырнула его обратно, водитель вывалился из машины и колобком покатился в лес, да так шустро, словно ему срочно приспичило; огненный вихрь устремился за беглецом.

- Мужики, кончайся палить! Он мёртвый… Оглохнем же!.. - заорал Шубин, затыкая уши.

Снова шум: из-за поворота выбежали трое солдат и поздно сообразили, что погорячились - не надо было выбегать; пули разбросали по дороге их окровавленные тела.

- Все в лес!.. Что смотрите? В лес я сказал! – Глеб, провожая глазами своих бойцов - маловато их осталось.

Сорвался было с места, чтобы догнать, но вдруг замер - ох уж этот кураж и дурь в голове, которую не извести никакими войнами!.. Он, словно зачарованный, уставился на громкоговоритель, одновременно прислушиваясь - мир не взрывался и не летел вверх тормашками - девять трупов в округе и больше никого. Лейтенант поспешил к машине, схватил громкоговоритель, присоединённый шнуром к продолговатому металлическому ящику, - на последнем было несколько кнопок и два тумблера, повернул правый, - установка издала мерзкий звук резьбы гвоздем по стеклу… Эх, не приходилось ещё выступать перед широкой аудиторией! Прикусил язык, чуть не вырвалось «Раз-раз…». Что за блажь напала? - поди разберись… Импровизировать пришлось на ходу:

- Солдаты и офицеры Великой Германии! - огласил притихшую округу торжественный голос, немецкая речь лилась неплохо, небольшим акцентом можно было пренебречь. Это срочное сообщение! Немедленно оставьте свои дела! К вам обращается командир пехотной дивизии генерал-майор Гальдер! Мы переживаем суровый час: на фронте происходит катастрофические изменения; русские войска, получившие резервы из Сибири, прорвали наши позиции в районе Можайска и Наро-Фоминска, и в данный момент замыкают кольцо окружения. Мы несём тяжёлые потери… Сегодня ночью русская авиация безжалостно бомбила Берлин, нанесла удар по рейхстагу и канцелярии фюрера. Солдаты в этот трудный для рейха час мы должны сплотиться и действовать как один организм. Мною получен приказ: срочно отвезти все войска к Вязьме и Ельне, вы должны немедленно оставить свои позиции и уходить на запад! В противном случае это будет расценено как неподчинение приказу!

Он бросил микрофон и устремился к лесу. Откуда столько детства в голове? Из кустов на отчаянного лейтенанта таращились изумленные глаза бойцов.

- А что это было, товарищ лейтенант? - с невольным уважением протянул Вартанян. – Мы как-то не шибко рубим в немецком…

- Пошли, пошли! - заторопил их Глеб. - Потом расскажу…

Позже всем личным составом катались по поляне, держась за животы, вытирали слёзы веселья.

- Думаете сработает? - спросил Шаламов.

- Нет конечно, немцы же не конченые дураки. Но растерянность и заминка могут случиться…

Дальше шли веселее, обменивались шутками и впечатлениями - рассмешил их командир. Стрельба за спиной стихла, перестали реветь тяжелые грузовики, день подходил к концу. Группа вышла на дорогу, на обочине которой торчал указатель «село Степаново, два километра» и попятились обратно. Дорога имела наезженный вид, село пришлось обходить лесом, потом с риском для жизни миновать открытый участок - немцев в районе не было, но на юго-востоке работала артиллерия.

На поляне, среди облетевших осин, сделали привал. Серьезных осадков в этот день не было, несколько раз моросил дождь, но быстро затихал. Люди садились, принимали удобные позы: Тищенко сгрузил на землю рацию, упал рядом; Шубин развернул потрепанную карту, - дело двигалось к вечеру, но ещё не смеркалось. Село Степанова находилось в двенадцати километрах от крутой излучины Нары, где держался 704-ый полк в составе 43-ей армии. Видимо с ними и была связана несмолкающая канонада. Вот ведь как бывает: незаметно за беседой отмахали уйму верст и чуть не вышли к линии фронта, но где же сейчас полковник со своими обозниками? Шубин всматривался в карту, чертил ногтем предполагаемые маршрут. Группа отклонилась километров на десять, уводя за собой противника - у Моисеевского открытая дорога к той самой излучине. У партизан есть рация, могут связаться с командованием, там четыре полка и те устроят коридор. В каком районе люди Шубина могут с ними соединиться? Личный состав самозабвенно дымил махоркой, Глеб завёл шарманку с уже подсевшими аккумуляторами - рация работала, но треск помех надрывал уши - выйти за пределы радиуса действия они не могли. От волнения вспотели ладони: он крутил настройку, ловил волну - так неопытный водитель пытается удержать сцепление, чтобы машина не заглохла.

«Шубин, это ты?», - ворвался в эфир искажённые помехами голос Моисеевского.

«Так точно, товарищ полковник! - он чуть не вскочил от радости, остальные навострили уши. - Вы целы? Как отряд? Где вы находитесь?».

«Сначала ты давай…», - голос собеседника дрожал и не лучился энтузиазмом.

Лейтенант излагал лакониично, понятными фразами: «Группа понесла потери, но половина отряда уцелела. Готовы соединиться со своими товарищами. В случае необходимости, можно выступить на встречу».

«Плохи дела, лейтенант, - обескуражил его полковник. - Поначалу всё шло по плану, но потом немцы разгадали наш маневр - перерезали проход».