Под личиной - Виталий Гладкий Страница 13

– Момент… – Он сделал глазами знак второму охраннику, стоящему поодаль. – Я сейчас звякну в приемную.

Извините, такой порядок… Как вас представить?

Я назвал свою фамилию. Детина вошел в здание, где, как мне уже было известно, в стеклянной будке находился пост охраны с телефоном и мониторами видеокамер, расположенных по периметру особняка.

Возвратился он очень быстро. К сожалению, потеряв по дороге вежливость и обходительность. Теперь охранник смотрел на меня со злобным недоверием – как цепной кобель.

– Шеф не принимает, – буркнул он недружелюбно.

– А когда будет принимать?

– Я почем знаю? Звоните секретарю. Мое дело маленькое – охранять.

– И то верно…

Я широко улыбнулся и фамильярно похлопал его по плечу.

– Охраняй, братан. Бди. Удачи тебе.

Охранник хотел было продемонстрировать независимость, сбросив мою руку со своего плеча, но, взглянув мне в глаза, тут же благоразумно укротил свой порыв.

Мы были примерно одного роста – где-то под два метра каждый. Правда, в моем теле не нашлось бы и грамма лишнего веса, в отличие от туши охранника, налитой жиром под завязку.

Однако это вовсе не значило, что парень слабак. Скорее, наоборот. Силушки у охранника хватало, в этом можно было убедиться, посмотрев на широкие кисти его ручищ, похожие на лопасти весел.

Его смутило другое – мой нехороший взгляд. Видимо, парень, несмотря на свой дегенеративный облик, все же не был полным идиотом.

Похоже, во время службы в армии ему доводилось бывать в горячих точках. На войне у солдат развивается просто сногсшибательный нюх на смертельную опасность.

Я и впрямь был настолько разъярен хамским поведением Висловского, что мог наломать дров. Этот мой настрой парень уловил сразу. И стушевался. Так нередко бывает в дикой природе, когда два зверя выясняют отношения не схваткой, а взглядами.

Забравшись в свой БМВ, я постарался успокоиться и трезво просчитать сложившуюся ситуацию. Выходило на то, что Висловский меня просто-напросто игнорирует.

Выражаясь более конкретным деловым языком, этот сукин сын кинул меня как последнего фраера. А это уже не шуточки.

Я человек мирный и неконфликтный, но не до такой же степени. Доедай Висловский последний хрен без соли, я, может, и не простил бы его, но понял.

Однако, когда под офисом должника стоит тачка стоимостью в сотню косых "зеленью", а его задница покоится в приватизированном офисе, который тянет минимум на четыре миллиона долларов, то поневоле хочется разобраться с ним по полной программе.

Поразмыслив чуток и причесав растрепанные нервы, я решил дождаться, пока Висловский покинет свою нору, чтобы все-таки побеседовать с ним, пусть и на улице. Мне уже было известно, что у особняка есть и черный ход.

Но я почему-то не думал, что Висловский попытается смайнать от меня через забор, а затем проходными дворами. Это было бы чересчур.

Ждать пришлось недолго. Охранники видели, что моя машина не покинула стоянку, но почему-то не доложили об этом шефу. Видимо, на сей счет не было соответствующего распоряжения.

Через некоторое время один охранник уехал в банк вместе с кассиром, и вход остался сторожить толстомясый детина. Он прохаживался туда-сюда, изредка поглядывая в мою сторону со скептической ухмылкой. Наверное, ситуация ему казалась забавной.

Висловский вышел в сопровождении двух телохранителей. Третий – водитель – дожидался шефа в машине.

Я поторопился покинуть БМВ и быстро пошел к Висловскому. Телохранители немедленно ощетинились и встали на моем пути.

– Оставьте его! – приказал Висловский, и телохранители нехотя расступились.

Мне было понятным их рвение. Телохранители большие мастера устраивать показуху. Собственно говоря, именно за это им и платят. Потому что каждый мало-мальски разбирающийся в таких делах человек знает: от наемного убийцы защиты нет.

За свою жизнь может быть спокоен разве что президент, и то не в полной мере. Но его охраняют не одиндва человека, а не меньше трех тысяч обученных по высшему разряду профессионалов.

– Привет, – сказал Висловский, натянуто улыбаясь. – Ты ко мне?

– Нет, к твоей теще, – ответил я, закипая. – Может, пора прекращать эти игры!?

– Ты о чем?

Висловский был сама невинность.

– Все о том же. Похоже, ты считаешь меня мальчиком для порки. Это опасное заблуждение… Денни.

– Ты мне угрожаешь?

– Предупреждаю. Мне нужны мои бабки.

– Я сейчас пустой. По-моему, на эту тему мы уже говорили.

– Можешь отдать товаром. Я не буду возражать.

– Нет! – отрезал Висловский. – Получишь деньгами.

– Когда?

– Трудно сказать… Может, в конце следующего месяца. Или позже.

– Деньги мне нужны сейчас! Скажем, завтра или послезавтра.

Я с трудом сдерживал клокочущую внутри злобу.

– Я не художник, рисовать баксы не могу, – резко отрубил Висловский.

– Продай что-нибудь, в том числе и пару своих тачек. Их у тебя как грязи – больше, чем нужно. Насколько я знаю, у тебя есть три или четыре квартиры в центре. Они стоят больших денег. Долги нужно отдавать, и ты это знаешь не хуже меня.

– А вот это уж мое дело, сколько у меня машин и квартир и продавать мне их или нет! Сказано – приходи через месяц. И точка. Все, мне некогда разводить тут базар-вокзал. Бывай.

– Ах, Денни, Денни…

Огромным усилием воли я заставил себя говорить спокойно, хотя язык слушался меня плохо.

– Нехорошо… обманывать партнеров. Очень нехорошо. Жадность фраеров губит. Слушай и запоминай: чтобы вернуть долг, даю тебе срок – ровно три дня. Кстати, ты верно заметил: больше базара на эту тему не будет. Учти – нет проблемы, которую нельзя решить; так или иначе…

Я сделал вид, что собираюсь уходить.

– Постой! – вскричал Висловский. – Что ты имеешь ввиду?

– Что имею то и введу… фраер деревенский. Увидишь.

С этими словами я независимо сплюнул, резко повернулся и неторопливо пошагал к машине. Дальше говорить с Висловским было бессмысленно. (По крайней мере, сегодня).

Похоже, не видать мне денег, как своих ушей. Устраивать разборки я не собирался, а про срок ляпнул, чтобы хоть как-то досадить этому гаду. Пусть подергается. Неопределенность часто хуже пытки.

Придется согласиться на предложение итальянцев, думал я по дороге на фирму. Конечно, в этом случае я теряю лицо, как говорят японцы, но получаю возможность удержать свое детище на плаву.

А лицо… да фиг с ним! Мы, чай, не самураи. И суждения по поводу чести у нас несколько иные. Что русскому человеку в радость, то иноземцу в тягость. Так уж исстари ведется.