Восстание потерянных - Сергей Зверев Страница 13

– Трудно воевать со слабоумными, но инициативными военнослужащими, да, Александр Львович? – бросил майор и усмехнулся. Разговор он слышал.

Зубов уронил на колено руку с рацией. Он ничего не понимал. Он велит Бегашвили проверить Южный Стан и отправляться в тюрьму для организации работ на объекте. Вместо этого Бегашвили проверяет Южный Стан, убеждается, что боевиков в поселке нет, и снова следует колонной к «Миражу». Допустим, ошибся. Допустим, это его последнее задание в НИИ. Но если нет боевиков в Южном Стане, зачем отправлять Вакуленко с частью батальона к Южному Стану для организации поддержки?

– Я что-то, может, не по-русски сказал? – процедил, стиснув челюсти, Зубов. – Ну, следуй, следуй. Сейчас я тебе гланды через задницу вырву…

Главврач больницы объекта «Южный Стан» вышел из операционной, вытирая полотенцем руки. Зубов поднялся, вынул сигареты.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, – пробормотал доктор, прикуривая. – Что-то не успели мы сегодня даже поздороваться…

– Что раненый?

– Дел вы наделали, товарищ генерал…

– Как раненый, спрашиваю?

– У него обширная кровопотеря, пациент без сознания. Сантиметр повыше – и сонную артерию распороло бы пополам. А так просто зацепило. Удивительно, но жить он, думаю, будет. Крепкий мужик.

– Прогнозы?

– Я не ясновидящий. Теперь все от него зависит. Вы сделали все возможное. Пять минут лишних – и он остался бы вообще без крови. Я сейчас восстановлю ему запас, у меня есть резерв. Главное, чтобы кровоснабжение в мозге не было нарушено. Вот и все.

Зубов взял его за руку, отвел в сторону:

– Вы не заметили характер раны?

– Нет, – ответил доктор. – А что с раной?

– Она похожа на змейку. Такие разрезы получаются после удара ножом с лезвием, похожим на стропорез.

– И что?

– Такие ножи могут быть только у бойцов спецназа.

– Вы меня простите, но я в этом не разбираюсь. Мое дело – шить и резать.

Генерал, не отвечая, отошел к Стольникову.

– Все слышал, – пробормотал майор.

– Что думаешь об этом?

– Я сегодня уже видел такой нож.

– Где?

– На лестничной клетке НИИ. – Он посмотрел на главврача: – Скажите, вы видели здесь кого-нибудь?

– В смысле?

– В смысле – на улице. Боевики, наши люди в грузинской форме?

– Признаться, я с утра за работой… Может, Настасья видела? Настя!

В коридоре проявилась высокая стройная девушка с туго собранными на затылке в клубок волосами. Белая шапочка была скорее аксессуаром, чем играла свою настоящую роль. На голове белокурой красавицы шапочка сидела как диадема.

– Настя, люди Бегашвили в поселке сегодня были?

– Я не видела.

– Понятно, – процедил Зубов. – Значит, бессмысленно спрашивать и о боевиках… Куда же они подались?..

Это было удивительно. Боевики, те, что ввели себе антидот и покинули «Мираж», шли пешком. Вероятно, разбились на подразделения, так удобнее. Скорее всего, на роты. Со времен Македонского рота – самое боеспособное и жизнеспособное подразделение, как бы оно ни называлось. Двигались параллельно друг другу. Проскочить мимо Южного Стана не могли. Им нужна еда, медикаменты, вода. Но они могли умышленно не зайти в поселок, опасаясь, что их там может ждать засада. Обогнули, как вода камень, и ушли еще южнее. Куда? В Грузию! Они уверены, что находятся в Грузии. И сейчас ломятся на восток в направлении, как они думают, Ахметы. Чтобы там разойтись на группы и следовать до Тбилиси или вернуться в Россию через Дагестан.

Зубов поймал себя на мысли, что не о том думает. Ему нужно соображать не как обманутому боевику, а как руководителю спецоперации, который был автором этого обмана.

– Нет, а иначе как же мне понять, куда они подались, – вслух он оправдал себя.

– Что говорите?

– Я говорю, что хрень какая-то получается, доктор. – Он похлопал врача по плечу и закинул автомат за спину. – Хрень. Самая настоящая.

– Кстати, где скотина? – вмешался Стольников.

– Вы о ком?

– О скотине. Крупнорогатый скот, овцы, козы? Где они?

– Местные держали одно время животину, но она передохла. Оставшуюся съели.

Он вышел на крыльцо в тот момент, когда к больнице подъехал, отчаянно визжа тормозами, «Ровер» со Стольниковым.

– Ну что?

– Никаких следов присутствия. Если здесь и были, то как в воду канули.

– А местные?

– Местные молчат как рыбы. И стали какие-то нервные после этого случая с раненым. Урчат…

– Любой бы заурчал. – Зубов снял кепи, вытер ладонью пот со лба. – Что думаешь, майор?

– Я послал Татарина посмотреть, есть ли следы за поселком. Пятьсот человек протопать, без того чтобы бросить окурок или упаковку от таблеток, не могли.

– Верно, не могли. Но у меня такое ощущение, что протопали.

– Вопрос можно? Вы хорошо знаете всех этих – Вакуленко и иже с ним?

– Дерзкие, наглые, но исполнительные офицеры. А что?

– Ничего. Сколько лет они служат у вас?

– Около пяти лет.

– Долго, стало быть… А Бегашвили?

– Когда ты скрылся после операции в Ведено, он в бригаду капитаном прибыл. На твое место, Саша.

К ним быстрым шагом подошел Жулин.

– Где люди? – бросил ему Стольников.

– Заканчивают проверять южную часть поселка.

– Результаты есть?

– Только эти чокнутые. Но ни на одном – ни следов ранений, ни потертостей на плечах, ни следов ружейного масла на одежде.

– Прошли те времена, когда у них один комплект одежды был.

– Тем не менее – ничего.

– Подвалы? Чердаки, хозпостройки? Ну не могут пять сотен боевиков идти мимо поселка и не зайти в него! Генерал, сколько времени прошло после их побега из тюрьмы?

– Двенадцать часов.

– Двенадцать! До «Миража» шесть километров. Они туда-сюда уже десять раз могли пройти, а им всего раз-то и нужно было. Жулин, ты внимательно смотрел?

– Я устал повторять одно и то же, Саня.

– А ты повторять будешь, пока я не скажу прекратить повторять. – Поморщившись как от зубной боли, Стольников повернулся к Зубову: – Товарищ генерал, а боевики после ухода из тюрьмы могли уйти не к Южному Стану, а вообще в другом направлении?

– Маловероятно. Географически они мыслят всегда верно. И где они находятся в Грузии, им представляется достаточно хорошо. Если солнце встает справа от «Миража», они пойдут на юг. Спасительная часть Грузии – на юге.