Клевые - Эльмира Нетесова Страница 13

Другого на месте мальчишки откинуло бы от карт, от друзей. Но нет! Егор целиком подчинился тем, кто был сильнее. Правда, вскоре просить деньги у матери отказался наотрез. Почему-то стыдно стало. Взрослеть начал. И тогда парни позвали его с собой — в первое дело.

Егор едва закончил седьмой класс. Его друзья уже не учились. Двое болтались без дела, говоря, что пока не нашли ничего по душе. Им хотелось красивой жизни. Двое других закончили курсы водителей и мечтали заиметь свои колеса. Каким путем, о том Егор узнал позднее. Они попросту решили угнать машины. Это дело готовили тщательно. Ведь думалось, что, украв первую, все вместе поедут отдыхать на юг. Там, на море, продадут машину кавказцам. А нернувшись, угонят вторую. Будут ездить на ней по очереди.

Машину присмотрели быстро. Это была белая «Волга». Егору поручили следить за хозяином. Парнишка не сводил глаз с плотного, рослого человека и повис хвостом за его плечами.

Тот был доверчив и часто оставлял машину не закрытой на неохраняемых стоянках. Это подметил Егор и рассказал друзьям, во сколько владелец выезжает со двора, когда возвращается, его маршруты по городу.

— Значит, все на мази! Завтра уводим. Ты готовься! Запаси жратву на дорогу и будешь ждать на кольцевой. Как только подъе

ду, шмыгай в машину и вперед! — загорелись азартным огнеми глаза самого старшего — Гошки.

Трое ребят обговорили меж собой каждую мелочь. Все просчитали. И Егор, набив рюкзак провизией, с трепетом стал ждать их в обусловленном месте. Но… Шло время, а друзья не появлялись. Не останавливалась возле Егора злополучная «Волга». Он прождал до глубокой ночи и вернулся домой растерянный, усталый.

Рано утром его разбудили двое друзей и позвали во двор. Егор вышел.

— Ты что ж, падла, не вякнул про пса? — взяли за грудки накрепко.

— Какого пса? — уставился ошалело.

— Такого! Какой в машине канал. Мордатый кобель! Он, пи- дер, угробил Гошку! Допер!

— Нет!

— Бульдог у него на заднем сиденье канал. Он и накрыл Гошку. Налетел сбоку. Тот и чухнуться не успел. Один раз рванул за горло. Пока хозяин вернулся, кент уже откинулся.

— А вы что ж не помогли?

— Кому? Да и где мы были? Иль посеял? Нас теперь лягавые по всей Москве шмонают. Гошкины домашние вякнули, что с нами кентовался.

— Как нашли его адрес? — удивился Егор.

— Ксивы при нем были. Ведь на юг мылились оторваться. Кто думал, что сорвется? И ты, мудак! Псину не засек.

— Ни разу не видел! — сознался пацан.

Парни поеживались. Случившееся напугало. Решили завязать с машинами и добыть деньги более безопасно.

Лучшими местами для этого были барахолки. Там, прижав удачливую торговку, вытряхивали из нее все до последнего гроша. Потом и в метро научились брить карманы, сумочки, облегчая их от кошельков и портмоне.

На вокзалах и в аэропортах, на выходе из сберкасс доставали одиноких пассажиров и клиентов.

Парни делили навар меж собой. Егору давали редко и мало, зная, тот из интереса, не от нужды ходит с ними в дела. Он наблюдал за пассажирами на вокзалах. Указывал парням на тех, у кого приметил тугие кошельки. Сам не отнимал. Не затаскивал в подворотни либо за угол. С этим справлялись друзья.

Дома никто не предполагал, чем занялся Егор. Знали, что учится в школе. Чем займется потом, пока не решил.

Отец в глубине души надеялся, что сын пойдет по его стопам, и пытался заинтересовать мальчишку. Но тот остался равнодушным к отцовской профессии. И просмотрел, как, вернувшись из командировки, отец начал таять на глазах. Он и так-то не отличался ни рос

том, нИ комплекцией. А здесь и вовсе за месяц высох в щепку и вскоре слег.

Незадолго до смерти позвал Егора к себе и сказал:

— Это хорошо, что ты не стал ядерщиком. Не увлекся злом. Я много открытий сделал, а они убили меня, сынок! Злое никогда добру не служит. Убийца не породит жизнь. Сеющий смерть, не сотворит добра. И ты не верь в сказки про мирный атом. Держись подальше от него, здоровее будешь. Ищи свой путь, сынок! Помогай утверждать на земле жизнь. Кем угодно. Может, тогда и мне простятся заблужденья! Они — грехи мои! Прости за них! И не верь, что был я крупным ученым! Я дураком прожил свое. За это и наказан муками. Когда-то они закончатся. Это расплата, Егор, за беспечную доверчивость! Бог дал талант, а я его пустил во зло и первым пострадал! А сколько поколений проклянут меня? — заплакал впервые.

Егора потрясло это признание. Он впервые всерьез задумался над своим будущим и после смерти отца решил стать врачом. Готовиться к поступлению в институт он начал до окончания школы. Засел за учебники. И почти не виделся с друзьями. Те тоже не дергали его. Зная о смерти отца Егора, понимали, что в дело того лучше не срывать, засыпать может. И на время оставили в покое, ожидая, когда тот придет в себя и сам заявится к ним. Но Егор не спешил.

Он сдал экзамены, поступил в институт. Дома его поддерживали мать и сестра. Они даже стол накрыли по случаю поступления Егора в Пироговку. Отмечали как семейное торжество.

Егор хотел стать хирургом. Он аккуратно ходил на лекции и не сразу приметил хрупкую, большеглазую девчонку, ставшую любимицей курса.

Она как-то по-особому звонко смеялась. Именно этот смех и разбудил дремавшее сердце Егора. Он полюбил. Но Наташа признавала дружбу со всеми и никак никому не хотела отдавать предпочтение. Ее всей гурьбой провожали в общежитие. В кино или в столовой, на катке и лыжне она не оставалась одна. Егор никак не мог уединиться, объясниться в любви. И ходил следом за девчонкой вместе со всеми, как на привязи, теряя надежду.

Вот и в тот день он шел на каток после занятий. И вдруг его остановили.

— Стой, кореш! Своих не узнаешь? С чего загонорился? Иль не иодходим теперь в кенты? Хиляем в сторону! — позвали Егора прежние друзья.

Поговорив, пригласили с собой на вечеринку. Пообещали кле- III,IX телок, кайф. Егор пытался устоять, но друзья уговорили, как нсегда.

— Балдежка была знатной! — даже через много лет вспоминал

I'J'Op.

Девки сами висли на шее. Их не пришлось уламывать, неРнужно было даже знакомиться. Все пили, пели, плясали до одури. Что-то хрипло орала магнитола. В слова никто не вслушивался. Егору не нужно было прилагать усилий. Его уронили на диван две девахи. Утром он смутно что-то припоминал и, стыдясь самого себя, едва сдерживал удушливую тошноту.

— Послушай, кент, девочкам отбашлять надо. На халяву с тобой кто станет кувыркаться всю ночь! — назвали сумму.

У Егора внутри заледенело. Пока был жив отец, куда как проще жилось. Теперь совсем другое. Просить деньги у матери, да столько, было свыше его сил.

— Чего прокис? Иль за собственный хрен платить нечем? — не поверили друзья.