Тот самый калибр - Сергей Самаров Страница 12

— А что этот Пашунин против меня имеет?

— По слухам, попросили его. Из зоны привет с просьбой передали. Маляву ^[4] нарисовали… Из рук в руки, как полагается…

— Расинский? — спросил я.

— А я знаю? — Касан упорно смотрел в темный вечерний потолок, чем-то там откровенно и сосредоточенно любуясь.

Я понял, что попал в точку. Расинский, бывший заместитель председателя областного законодательного собрания и одновременно местный уголовный авторитет, даже находясь в зоне, оставался в городе влиятельным человеком. И даже действиями следователей Следственного комитета, как оказывается, руководил. Мне осталось только поблагодарить Касана за предупреждение. Что я и сделал.

— Спасибо за предупреждение. В СИЗО снова попадешь, передай там, что, если со мной что-то случится, моя рота спецназа СИЗО штурмом возьмет. И тех беспредельщиков, к которым меня подсадить хотят, на недельку к себе в казарму заберет. На кардинальное исправление. Вместо боксерских мешков будут на занятиях по «рукопашке» использовать. Примерно это же ожидает и подполковника Пашунина. И начальника СИЗО тоже. Так и передай им всем при встрече. Обязательно передай, не забудь. А пока… Ты посиди здесь смирно полчасика. Я тебе твои отмычки оставлю. Через полчаса выйдешь в коридор. Сможешь с ментов наручники снять?

Он ухмыльнулся самодовольно. Как специалист высокого класса.

— Там разве есть замок? Не слышал, чтобы на наручниках замки были…

— Но ты сильно не спеши. Ментам тоже пора к наручникам привыкать. В конце концов, на них их обязательно наденут. Или у тебя другое мнение?

— Мент, в моем понимании, он и в Африке мент. В Африке ему и место. Среди крокодилов.

— Вот и не спеши. Полчасика здесь посиди, даже если звать будут. Иначе у себя в СИЗО прослывешь ментовским помощником. Посидишь?

— А что я скажу? Почему сразу не вышел, когда звать начали?

— Дай руку… — попросил я.

Он руку подставил. Я взял его за пальцы и постучал по своей протезной коленной чашечке.

— Высоколегированная нержавеющая сталь… Как думаешь, что бывает с челюстью человека, которому я коленкой ткну?

— Куча осколков.

— Смотря куда бить. Можно и без осколков обойтись. Я умею.

— Бить будешь? — вяло поинтересовался Касан, тем не менее я почувствовал, как он слегка напрягся.

— Наиль просил за тебя. Бить не буду, но попрошу сказать, что я коленкой твоей челюсти коснулся. За это в карцер не отправят. Разве что в лазарет. Отдохнешь, жирка подкопишь…

— Только не в СИЗО. Там лазарет хуже, чем в «психушке».

— Тогда можешь в лазарет не проситься. А дело твое — твои проблемы с участковым… Почему оно через Следственный комитет проходит? Степень тяжести не та… Участковый жив?

— Жив. Побои в поликлинике «снял». Сначала в райотделе расследовали, потом следак сменился, и этот появился, подполковник…

— Я попрошу начальника городского угрозыска, чтобы дело в горотдел передали и участкового с должности сняли. Это возможно, если твоя подруга подтвердит факт его домогательств. Подтвердит?

— Без уговоров. Он ей поперек горла, как кость…

— И отлично. Услугу за услугу. Договорились?

— Нет проблем.

Я встал и пожал Касану руку.

— А оружие? Эти козлы про оружие спросят.

— Скажешь, как есть. Я забрал… И дверь закрыть не забудь. Замок просто защелкивается.

Касан угрюмо кивнул. То ли он от природы был таким угрюмым, то ли ожидал для себя последствий от сегодняшнего провального дела, я так толком и не понял. Но меня это, вообще-то, и не касалось.

Я зашел в комнату, достал из бельевого шкафа рюкзак, загрузил туда компактные пистолеты-пулеметы, убрав предварительно в корпус телескопические приклады ^[5], потратил еще несколько минут на сборы, предполагающие мое долговременное отсутствие дома, и направился к выходу. В сторону кухни даже не посмотрел.

Тот из ментов, что не умеет в футбол играть, жених, был уже в сознании и смотрел на меня расширенными зрачками. Когда у человека до такой степени зрачки расширяются, он ничего вокруг не слышит и не соображает от боли. Значит, если и слышал мой разговор с Касаном, то понять ничего не мог. По сути, боец СОБРа находился в состоянии болевого шока. Чтобы он не сильно мучился от боли, я, как человек сердобольный, еще раз показал ему, как надо в футбол играть. Только теперь уже задел краем подошвы самый кончик его подбородка. Такое аккуратное движение обеспечит ему медленный и плавный выход из шокового состояния. Это всегда благотворно сказывается на состоянии здоровья в последующем…

* * *

Конечно, я непростительно избаловался за последние пару с половиной месяцев, с тех пор, как перешел из разряда командира роты спецназа ГРУ в разряд капитана частного сыска. И сказалось это в машинальном движении, совершенном у дверей подъезда. Еще не открыв дверь, я уже попытался нашарить рукой ключи от машины в кармане штанов. И только потом, когда дверь открыл, сообразил, что я остался без машины и сейчас не могу сесть за руль своего «Джимни» и уехать.

В кармане нащупывался только огрызок яблока, который я думал использовать как оружие, но забыл про него. Я даже забыл, как именно хотел его использовать, хотя обычно такие вещи просто перед ударом бросают противнику в лицо, заставляя среагировать не на то, на что реагировать следует. И потому, выбросив огрызок, я быстрым шагом двинулся вперед, к соседнему дому. Домофон на двери первого подъезда спросил меня голосом капитана Сани:

— Что это ты с рюкзаком? Сегодня тренировка на лоне природы? Я выхожу…

— Не торопись. Тренировка отменяется. У меня ЧП.

На языке уголовного розыска, так же, как и на языке спецназа ГРУ, понятие «ЧП» далеко не обязательно обозначает «частный предприниматель». Гораздо чаще это — «чрезвычайное происшествие». Радимова поняла меня сразу. И тут же приглашающе щелкнул замок на подъездной двери. Реакция у капитана Сани хорошая, соображает она быстро и действует, в основном, правильно.

В этом я убедился, пытаясь обучать ее рукопашному бою. Хотя сами эти занятия Радимова считала необходимыми для капитана уголовного розыска, тем не менее радости они у нее не вызывали. Как женщине жалостливой, ей было сложно заставить себя причинить физическую боль другому человеку. Тем не менее от занятий она не отказывалась, понимая, что человеку, каждый день имеющему дело с преступниками, это при случае может оказаться необходимым.