По острию ножа - Владимир Михановский Страница 12

— И что ты им отвечал?

Дубов развел руками:

— Я не знал, что ответить. Право, не знал, а врать не хотелось: не приучен я врать.

Какое-то время посидели молча. Да, невеселый получался разговор, не такой представлялась эта встреча генералу Матейченкову.

— Между прочим, — нарушил тягостную паузу Дубов, — я выезжал в Дагестан.

— До военных действий?

— И до, и во время. Пришел в ужас, хотя, как ты знаешь, испугать меня трудно. Оказывается, задолго до вторжения боевики соорудили на самой границе с Чечней несколько крупных военных баз, оборудованных по последнему слову техники.

— Ни в какие ворота!

— Шила в мешке не утаишь, и наша разведка об этих сооружениях просто не могла не сообщать.

— Власти и на это не отреагировали? Но это уже просто преступление, — возмутился Матейченков.

— Я с выводами не спешу, — покачал головой Дубов. — Может, просто беспечность наша рассейская?

— Извечная надежда на авось?

— Что-то вроде того. Вспомни июнь сорок первого года. Мы тоже тогда кричали, что к войне готовы.

Гремя огнем, сверкая блеском стали,

Пойдут машины в яростный поход,

Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин

И первый маршал в бой нас поведет.

А что на деле оказалось? — продолжал Дубов. — Граница не укреплена. Пограничные части дезорганизованы, бензин на аэродромах и на танковых базах отсутствует. Далее результат первых же дней войны: три миллиона наших солдат попали в плен, кадровая армия по сути дела перемолота, немцы продвигаются со стремительностью лесного пожара, почти не встречая сопротивления, кроме отдельных островков, типа Брестской крепости… Да что я тебе излагаю? Не мне говорить, не тебе слушать.

— Ты что же, сравниваешь ту ситуацию и эту?

— Конечно, масштабы разные, но суть одна.

— Ты, брат, чуток перегнул палку.

— Ни капли, — энергично покачал головой Дубов. — Скажу тебе по секрету, что нам еще крупно повезло.

— В чем?

— А в том, что народ Дагестана в своей массе оказался на нашей стороне. Иначе пришлось бы совсем кисло.

— Тут ты прав.

— Едва произошло вторжение чеченских боевиков, как дагестанская милиция и ополченцы выступили против них. Это был единый порыв. Я слышал, как ополченцы чуть не рыдали, прося, чтобы им выдали оружие… Я видел длинные очереди у пунктов, где добровольцев записывали в ополчение.

— Значит, боевики просчитались?

— Да, они рассчитывали совсем на другую встречу… И на старуху бывает проруха.

— Тут-то и развить бы этот успех до конца, — произнес Матейченков.

— Да, тогда этого сделать не сумели. Даже обнаруженные базы террористов не уничтожили.

— На что, собственно, рассчитывали боевики?

— На общность религии. Но номер не прошел, к счастью для России, — усмехнулся Дубов.

— Как хочешь, Борис Сергеевич, но те времена…

— Какие?

— Перед началом второй чеченской войны… Те времена представляются мне совершенно непостижимыми. Ничего понять невозможно. Чистый Кафка.

— Ты имеешь в виду отношения с Чечней?

— Конечно. Ее столица стала каким-то вольным городом, как будто Грозный расположен не в России, а является независимым государством во главе со своим королем, который что хочет, то и делает. Посуди сам. Самолеты из Грозного летают во все концы света, и отовсюду прилетают в Грозный. И для них не существует ни государственной российской границы, ни таможни, вообще никаких преград.

— Да, можно вообразить, если бы себя так повел, например, Тамбов или Минусинск, — усмехнулся Дубов.

— Что там говорить, с самого начала потеряли мы темп, упустили ситуацию, — вздохнул Матейченков и разгладил усы.

— Когда Джохара Дудаева выбрал народ и он стал первым чеченским президентом, тогда и надо было сблизиться с ним, — подхватил Дубов. — У него ведь не было тогда антирусских настроений, я знаю. Вместо этого ситуацию пустили на самотек.

— Думаешь, с ним можно было договориться?

— Не думаю, а знаю точно. Я ведь лично его знал, много с ним общался… Это был искренний и чистый человек. Конечно, не в меру амбициозный, но уж какой есть. Он готов был на определенных условиях дружить с центральным правительством. Вместо этого его оскорбили подозрением, начали обливать помоями… Это — с одной стороны. А с другой — снабдили неимоверным количеством оружия, которое хранилось на наших армейских базах. Новенькое по тем временам оружие, на котором еще не высохла заводская краска…

— Знаю.

— А весьма темная история с фальшивыми авизо, которая принесла чеченцам бешеные миллиарды? Разве могут быть сомнения, что кто-то и из наших высокопоставленных чиновников крупно нагрел на этом деле руки?!

— Между прочим, Борис Сергеевич, я знаю человека, причастного к покушению на Дудаева.

— Последнему?

— Да.

— Интересно. Он, наверное, может многое рассказать. Познакомь меня с ним, — попросил Дубов.

— Обязательно. Я вообще хотел вас свести.

— Кто он?

— Теперь возглавляет разведывательно-диверсионный корпус, который я создал.

— Вижу, Иван Иванович, ты в Чечне время зря не теряешь…

— А меня и направили туда не для того, чтобы я зря время терял, — ответил Матейченков.

— Задам я тебе несколько вопросов, поскольку моя милиция меня бережет. По крайней мере, это входит в ее обязанности…

— Задавай.

— Ты ведь, Иван Иванович, по предыдущей должности был начальником Управления общественного порядка. Я ничего не путаю?

— Не путаешь.

— Тогда скажи: есть ли в России кто-нибудь, кто поддерживает чеченских сепаратистов? К тебе ведь стекалась информация чуть ли не из каждой точки страны.

— Есть, есть такие силы, как не быть?

— И что же они? Снабжают террористов оружием, деньгами, доставляют в Чечню боевую технику?

— Всякое бывает.

— Но если милиция их знает, почему не арестует?

— У внутренних органов есть на подозрении ряд лиц. Если нам удается обнаружить бесспорные доказательства в их противоправной деятельности, мы их арестовываем, можешь не волноваться. Но дело это тонкое. Нужны неоспоримые доказательства, чтобы не наломать дров.

— Послушай, Иван Иванович, но ведь в каждом крупном городе имеются чеченские диаспоры. А в Москве она вообще огромная и очень мощная, я Москву, слава богу, хорошо знаю, как и Московскую область.