Зомбированный город - Сергей Самаров Страница 12

В планшетный компьютер, закрепленный в автомобильном держателе на клетке с Цицероном, были внесены все показатели его состояния, снимаемые несколькими датчиками. Игорь Илларионович просмотрел все три страницы с данными, после чего спросил пожилую лаборантку Ларису Михайловну:

— Как у него сегодня с аппетитом?

— Уже под утро, перед рассветом, немножко перловки пожевал. Но пьет много воды. Слишком много, мне кажется. Обычно столько воды они при отравлении потребляют, чтобы вывести из организма яд и кровь разжижить. Я уж хотела спросить у вас, может, убирать воду?

— Не надо. Пусть пьет. Цицерон — мудрый. Он лучше нас с вами знает, что ему необходимо.

Профессор хотел пройти дальше, чтобы посмотреть на других животных, участвующих в эксперименте, но тут ему позвонили, пришлось остановиться и вытащить мобильник. Звонил заместитель генерального директора института по научной работе Лукин. На этот звонок следовало отвечать даже во время эксперимента.

— Слушаю вас, Иосиф Викторович.

— Игорь Илларионович, ты не знаешь, куда пропал Торсисян? Ни один его телефон не отвечает. Уже двадцать минут не могу дозвониться.

— От меня он ушел полчаса назад. Хотел позвонить в ФСБ по поводу какого-то совместного практического проекта. Больше я его не видел.

— Если вдруг встретишь, скажи, что он срочно нужен. Срочно! У нас тут ЧП. Неприятности в общем-то не наши, тем не менее в какой-то степени они и нас задевают, требуя вмешательства.

Страхову показалось, что Лукин намеревается послать его, как мальчика на побегушках, искать Арсена Эмильевича. Это в планы Игоря Илларионовича не входило.

— Если случайно встречу, скажу. Но мы редко встречаемся в корпусе. А что случилось?

— Машина, которая забрала у нас сегодня генератор, попала в аварию. Навстречу им фура выехала. Один из старших лейтенантов погиб. Аппарат поврежден. Нам необходимо срочно заменить панель управления. А это сможет только Торсисян. Не знаешь, есть у него готовые панели?

— Знаю. Нет. Он делал последнюю для моей лаборатории, но поступил срочный заказ из ГРУ, и моя панель ушла туда. А я уж так обхожусь…

— Как обходишься? Вообще без панели?

— Вручную провода соединяю, индикаторы датчиков — тоже в ручном режиме. И в ручном режиме все остальное делаю. И так уже третью неделю.

— Лично делаешь? Или лаборанты?

— Никому не доверяю. Я сам сначала пробую контакты подключать и на индикаторы смотрю, чтобы не зашкаливало. Там, в отсутствие автоматики, больше интуиция нужна, чем знания. Все только сам.

— Придется тебе, Игорь Илларионович, учить работе в ручном режиме спецназовцев… А то кто еще их научит… Короче говоря, увидишь Арсена Эмильевича, гони его срочно ко мне.

— Обязательно, Иосиф Викторович. Так погоню, чтобы вприпрыжку скакал. Мне еще только здесь обучения не хватало. Хватит с меня лекций в университете…

* * *

Игорь Илларионович открыл своим ключом лабораторный стенд и подошел к генератору, лишенному верхней панели управления. Сам генератор был размерами с профессиональный сварочный аппарат, хотя и не такой тяжелый. Это была одна из первых моделей, создаваемых двумя соседними лабораториями, и потому в ней еще речи не шло об эргономике, о каком-то промышленном дизайне — модель была на завершающем этапе предпромышленного производства. Да в промышленное производство такую аппаратуру, наверное, никогда не запустят. Станут выпускать отдельные образцы, которые будут совершенствоваться, обрастать новыми функциями и возможностями. И только эти опытные образцы и будут сначала испытываться, а потом кем-то использоваться. Скорее всего, силовыми структурами. Хотя лаборатории, как и весь научно-исследовательский институт, входят в систему Министерства обороны и состоят на финансировании этого министерства, заказы на оборудование наверняка будут поступать и со стороны ФСБ, и со стороны МВД. Сам генератор — сложный прибор. Умеренно сложный, как говорил про него профессор Торсисян. Пульт управления, верхняя, грубо говоря, крышка с приборами настройки, совершенно отдельный и суперсложный прибор, собираемый всегда только вручную под строгим контролем других приборов. Игорь Илларионович имел только медицинское образование, в отличие от профессора Торсисяна, который в дополнение к медицинскому оканчивал еще и технический вуз. И потому Страхову было не все понятно в действии генератора. Вернее, действие он понимал, но не понимал происходящих внутри прибора процессов. И иногда ставил перед Арсеном Эмильевичем такие задачи, что тот только руками разводил:

— Если я это сделаю, ох, и обмоем мы с тобой Нобелевскую премию… Пить будем только отборный армянский коньяк. Никакой французской дряни.

Впрочем, Нобелевскую премию дают, как правило, за открытые работы. А и Торсисян, и Страхов прекрасно знали, что если их работы и станут когда-то открытыми, то не скоро. Оба они, скорее всего, до этого не доживут…