Слепой для президента - Андрей Воронин Страница 12

– Сомневаетесь?

– Порядок у меня такой.

– Ясно, ясно, – в один голос сказали убийцы.

– И желательно, чтобы вы не появлялись в городе пару месяцев.

– Так и сделаем. Бабки будут – отдохнем, оттянемся по полной программе.

– Хорошо. Отдохните, оттянитесь.

– А потом?

– У меня еще заказы найдутся, хорошо платить буду. Так что за свое будущее и будущее своих детей не волнуйтесь. С голоду не умрете.

– Да у нас и жен нет.

– Жен нет, а насчет детей ни один мужик с уверенностью сказать не может.

– – И правда, – несколько нервно хохотнул более молодой бандит.

Мужчина отвернулся, вытащил сигареты, щелкнул дорогой зажигалкой, прикурил, затянулся и пошел по тротуару, даже не оглядываясь на белые «жигули».

– Поехали! Кажись, все удачно складывается.

– Еще не вечер.

Автомобиль взревел мотором и помчался по улицам.

Двум убийцам даже и в голову не пришло оглянуться и посмотреть в зеркало заднего вида. А ведь за ними на расстоянии метров пятидесяти-шестидесяти, как приклеенный, ехал серый «фольксваген-пассат» модели девяносто четвертого года, за рулем которого, покуривая дорогую сигарету, сидел небритый мужчина, то и дело поглядывая на кузов «девятки».

– Ну, вот здесь, вроде бы, место подходящее, – пробормотал мужчина, сидевший за рулем «фольксвагена», видя, как белая «девятка» притормозила на перекрестке, – и машин почти нет. Да и людей немного.

Если и зацепит кого… Он щелкнул замками кейса, лежащего рядом с ним на правом сиденье, поднял крышку, а затем, перекрестясь левой рукой, указательным пальцем правой утопил красную кнопочку на небольшом приспособлении, похожем на пульт дистанционного управления телевизором. И от этого легкого, но решительного прикосновения килограмм взрывчатки, закрепленный под днищем белых «жигулей», сделал свое дело.

У светофора, на перекрестке, сотрясая стекла в домах, пугая прохожих и водителей, прогремел мощный взрыв. Сноп огня, грохот – и искореженный автомобиль, полыхая ярким пламенем, взлетел на воздух.

«Фольксваген» дал задний ход и свернул в узкий переулок.

– Нет, ребята, денег вы не получите, – мужчина в «фольксвагене» опустил крышку кейса. – Никаких денег и никаких свидетелей, если возможно.

Обгорелый мохеровый шарф лежал метрах в двадцати на бетонном бордюре.

Минут через десять рядом с догорающим изуродованным автомобилем суетились работники милиции и несколько человек в белых халатах. Гаишник встал в центре перекрестка и принялся указывать подъезжавшим и останавливающимся машинам направление, подгоняя их, заставляя поскорее убраться от места, где произошел страшный взрыв. С машинами он еще мог справиться, а вот толпа любопытных пешеходов все прибывала. Наконец милиционер напомнил зевакам:

– Может, еще не все рвануло.

– Ой! – молодая женщина протолкнулась из первых рядов зевак в последние.

Толпа отодвинулась, но не разошлась.

А серый «фольксваген-пассат» обогнул квартал по узким улочкам и только после этого выехал на улицу Герцена, где влился в плотный поток автомобилей.

Ровно в восемь вечера, как и договаривались, Ольга Малашкова, в замужестве Козловская, со своим мужем Федором, с которым Анисим Максимович так любил поспорить о политике и о грядущих переменах на политическом Олимпе России, поднимались по лестнице на четвертый этаж. Своих детей они сегодня с собой не взяли, да тем и не очень-то хотелось ехать к бабушке с дедом – у детей, как водится, имелись свои дела, которые они, как всякие нормальные ребята, считали самыми важными на свете. Федор Казимирович Козловский, хирург Центральной клинической больницы, держал в руках большой пакет со всевозможными подарками для тестя и тещи. Была в пакете и хорошая водка для Анисима Максимовича, и сладкое вино для Натальи Евстафьевны, а также много всяких деликатесов, купленных в Елисеевском гастрономе.

– Наверное, Федор, они нас уже заждались, – проговорила Ольга и вдавила кнопку звонка, – зря мы столько времени в магазинах провели.

– Ну, мне уже надоело держать, – постояв минуту перед дверью, сказал Федор и опустил тяжелый пакет на пол.

– Да где они могут быть? – недоуменно пожала плечами Ольга, отбрасывая со лба белокурую челку. – Мы же договорились… Я с ними еще перезвонилась днем, подтвердила, что будем.

– А они что сказали?

– Сказали, будут ждать. Мама обещала напечь пирогов.

– Вот и покушали пирогов с котятами, – пошутил зять, циник, как и все хорошие хирурги.

– Да нет, Федор, что-то здесь не так, – и Ольга стала звонить соседям, чтобы узнать, не видел ли кто ее родителей.

Но соседей дома не оказалось.

– Послушай, Федор, постой пока здесь, а я спущусь к Анне Павловне, может, она что знает.

– Спустись, спустись, дорогая, а я выкурю сигарету и заодно еще позвоню.

Может, старики уснули? Да не нервничай, успокойся, – недовольно поморщился Федор Козловский, хотя и у него появились нехорошие предчувствия.

Такого за все время его совместной жизни с Ольгой еще никогда не случалось. Сколько раз и ранним утром и поздней ночью ему приходилось приезжать на эту улицу и подниматься на четвертый этаж пятиэтажного дома – родители Ольги всегда были на месте. Во всяком случае, хотя бы один из них. А если по какой-либо причине отсутствовали, то оставляли в двери записку.

«И почему у нее нет своих ключей!» – подумал Федор о жене.

– Ой, Ольга! – послышался снизу голос Анны Павловны Николаевой.

– Добрый вечер, Анна Павловна! Вы моих не видели? А то мы с Федором приехали, звоним, звоним, а они что-то не открывают.

– Как же, как же, конечно, видела. Маму твою, Оля, видела. Мы еще с ней встретились на площадке, поговорили о том о сем. Она похвалилась, что вы с Федором придете в гости.

– Вот мы, Анна Павловна, и приехали. А дома никого… или уснули?

– Да не может быть! А если звонок не работает? Со мной раз такое было.

– Работает! Слышите, Федор названивает? – в голосе Оли появилась дрожь.

– Не знаю, не знаю… – и Анна Павловна в длинном шелковом халате и теплых мягких тапочках, прикрыв за собой дверь, стала подниматься на четвертый этаж. – Добрый вечер, Федор Казимирович!

– Добрый вечер! – как-то слишком официально поприветствовал ее хирург Центральной клинической больницы.

А затем сделал неопределенное движение руками, дескать, стою, звоню, а толку никакого. Он и сам уже волновался, но не хотел раньше времени пугать жену.

Анна Павловна принялась трясти дверную ручку, но дверь, естественно, не открывалась.