Автономка - Сергей Самаров Страница 12

– На вопрос Нариманова?

– Да.

– Я бы подумал, что Нариманов кому-то не доверяет и приставил говорящего за ним присматривать. Допустим, что речь идет именно о Самойлове.

– Мы тоже так подумали.

– Разговор на каком языке велся?

– Заметили, что это перевод? Да, переводчик у нас без литературных способностей. Переводил дословно. Разговаривали на азербайджанском; переводчик утверждает, что собеседник Нариманова говорил с дагестанским акцентом.

– Там все перемешалось.

– Кавказ – дело тонкое, – перефразировал подполковник киношный афоризм. – Но не это самое важное. Мы давно знаем, что бандитов и террористов в Дагестане спонсируют, в том числе и с территории Азербайджана, и потому все мафиозные структуры там связаны одна с другой. Главный вопрос относится к существу нашего дела, а не к личностям. Вы поняли, о чем идет речь?

– О товаре. Они везут товар – саблю, я полагаю.

– Мы передавали данные таможенникам и пограничникам Казахстана. Они проводили досмотр чуть ли не всех проходящих через границу машин. Саблю обнаружить не удалось. К сожалению, погодные условия не позволили спутнику рассмотреть машину в режиме онлайн, и этой информации пограничникам не хватило… Они не знали, какую машину обыскивать. Но я о другом. В товаре, как вы прочитали, недостача.

– Не хватает ножен. Человек говорит, что ножны украли. Со слов отца.

Старшему лейтенанту трудно было говорить об отце, в горле стоял ком, мешающий говорить.

– Да. И потому вопрос к вам. Сабля, когда вы ее последний раз видели, была уже без ножен? Ножны действительно украли?

– Сколько видел ее, всегда была с ножнами. Они сами по себе драгоценные, украшены крупными камнями, позолотой, насечкой. Но кто будет брать одни ножны без сабли? Я понимаю еще, взяли бы саблю, но по какой-то причине не стали брать ножны. Но не наоборот же… Что-то там не так.

– А что вообще связано с ножнами? – спросил Елизаров. – Нариманов считает, что без них сабля не имеет ценности. Почему?

– Это вы у меня спрашиваете?

– Булатная сабля сама по себе уже имеет высокую историческую ценность. И финансовую тоже. Конечно, с ножнами – это комплект. Но она и без ножен относится к раритетам. Почему же Нариманов так не считает?

– Я не в состоянии ответить на ваш вопрос. Могу предположить, что именно в надписи на клинке скрыта какая-то загадка, которую разрешить пытались те, кто искал ее почти тысячу лет. Разные люди, представители разных поколений продолжали поиски.

– Вот именно поэтому я рассчитывал на вашу память.

– Здесь моя память помочь не может.

– Может быть, генерал Арцыбашев что-то говорил?

– Мне необходимо подумать. Отец несколько раз какими-то намеками к этому вопросу возвращался. Но я так вот, навскидку, сказать ничего не могу. У меня дома есть где-то цветные фотографии сабли в ножнах и без. Мне необходимо их рассмотреть, подумать.

– Вам будет не сложно предоставить мне эти фотографии для пересъемки?

– Нет проблем, товарищ подполковник. Могу прямо сейчас домой сходить. Только в роту на полчаса забегу. У меня как-никак взвод на попечении, надо узнать, как там дела без меня. Посмотрю, сбегаю за фотографиями и сразу вернусь.

– В пятнадцать минут уложитесь? – Подполковник задрал рукав, показывая часы «Ролекс». – Я пока договорюсь с подполковником Совкуновым. Здесь можно, наверное, где-то сделать пересъемку фотографий?

Старший лейтенант мысленно усмехнулся. Он еще ни разу не встречал человека, носящего такие часы, чтобы тот не был пустозвоном. Значит, и Елизаров из той же породы. И даже не забывает показать, что за часы у него на руке.

– Можно. В шестом кабинете, за пять минут сделают. Нас с вами туда не пустят, – предупредил Василий Иванович, – но Валерий Валерьевич договорится.

* * *

Фотографии нашлись сразу – лежали в верхнем ящике письменного стола, куда Василий Иванович и положил их несколько месяцев назад, получив от отца, когда тот в последний раз приезжал навестить внука с внучкой. Перед тем как отправиться в штаб, Василий Иванович еще раз внимательно рассмотрел снимки. И даже сильное увеличительное стекло из другого ящика достал, чтобы подробности рассмотреть. Вместе с этим увеличительным стеклом он и понес снимки подполковнику Елизарову.

Михаил Афанасьевич так и сидел в кабинете подполковника Совкунова, кажется, прочно там обосновавшись.

– Нашли? – еще раз посмотрев на часы, спросил Елизаров.

– Да.

– Можете, Василий Иванович, звать меня просто по имени-отчеству. Мы у себя на службе так больше привыкли.

– А мы в армии, честно говоря, больше по званию привыкли, товарищ подполковник, – возразил Арцыбашев, показывая, что армейские привычки он менять не намерен и, согласившись сотрудничать с ФСБ, не намерен оставлять военную службу. Возражение не звучало добродушно и было смягчено улыбкой. Василий решил сохранять дистанцию.

Фотографий было шесть, все достаточно крупные, размером с книгу. Блестела позолота, характерно вырисовывался собственный рисунок булата, светились драгоценные камни. На клинке отчетливо можно было прочитать почти все нанесенные там знаки. Только в одном месте блики от фотовспышки отразились от металла, и там прочитать было ничего невозможно. Само слово «прочитать» было в данном случае весьма условным, потому что сделать этого до сих пор никто не смог. Зачем отцу потребовались эти снимки, Василий Иванович не знал. Но сделали их ему перед самым отъездом к сыну в нескольких экземплярах. И он по одному экземпляру каждого оставил Арцыбашеву-младшему. Наверное, чтобы тот привыкал к вещи, которая когда-нибудь должна будет стать его наследством.

На первой фотографии сабля была в ножнах, лежала на каком-то куске зеленого сукна, которое хорошо контрастировало со сталью и позолотой. На втором снимке клинок был наполовину обнажен. На третьем он был вообще без ножен. Три оставшихся снимка были точно такие же, только сабля была перевернута на другую сторону. Только после просмотра третьего снимка стало ясно, что фотографировали ее на бильярдном столе, потому что камера выхватила часть лузы и сетки под ней. Наверное, использовалась подсветка, вывешенная над бильярдным столом.

Подполковник Елизаров сразу выказал профессионализм оперативника и спросил:

– Генерал Арцыбашев увлекался бильярдом?

– Чтобы отец кий в руки брал, впервые слышу… Вернее, не слышу даже, но вижу, что снимали на бильярдном столе.

– А фотограф кто?

– Не знаю.

– Снимки, судя по всему, сделаны цифровой камерой. Пленочная такого качества не даст. Спасибо. – Подполковник взял предложенное ему увеличительное стекло и стал рассматривать мелкие детали.

– А ножны странные, – заметил Михаил Афанасьевич. – Обычно они делаются сплошными, без отверстий сбоку. А здесь какие-то отверстия. Зачем они?