Где дом твой, киллер? - Александр Койфман Страница 105

— Уговорила! Лола приедет к нам. Обещает завтра взять билеты и во вторник прилететь.

— Надолго?

— Я ее, Генри, не отпущу, до самых родов не отпущу. Пусть себе рабочий кабинет устраивает на третьем этаже. Ей же все равно, откуда командовать. Побудет здесь до начала октября. Надеюсь, что я дольше не задержусь. Надоело уже ходить огромной коровой.

— Хорошо, Оксана, я приготовлю сегодня вечером квартиру на третьем этаже, давно не смотрела ее. Наконец-то хозяйка появится здесь. Я же ее никогда не видела.

— Насмотришься за месяц, еще и надоест. Она не такая, как я: собранная, внимательно все осмотрит. Настоящая хозяйка.

14:00. 30 августа, вторник. Кафе «У Анны».

К кафе подъезжает Генри, в машине Лола. Оксана поджидает их в кафе. Лола входит и сразу обнимает вставшую Оксану.

— Извини, Лола, что не встретила. Видишь, какая я, даже гулять стала меньше. И поправилась на пятнадцать килограмм, ужас. Генри уже и обхватить меня не может!

— Что ты, Оксана, ты прекрасно выглядишь, вернее, вы с Лидочкой великолепно выглядите. Как она, часто играет?

— Да, часто балуется. То ножкой, то ручкой дрыгается. Но я рада, когда она играет. Если долго не двигается, пугаюсь.

— Если Генри не может обнять, дай я попробую.

Прижалась к Оксане, наклонилась, пытается послушать Лиду.

— Не услышишь ничего. Вечером останемся одни — я Генри прогоню, тогда и послушаешь ее.

Вошедший с чемоданами Генри отреагировал:

— За что меня прогонять? Я ничего не сделал.

— Мы с Лолой поболтаем вдвоем: сколько месяцев не виделись. А тебе незачем слушать наши женские разговоры.

Из кухни выходит Анна:

— Здравствуйте, меня зовут Анна. Я тут хозяйничаю в вашем доме. Буду рада познакомиться.

— Да, Анна, мне Оксана много рассказывала о вас. Я рада, что здесь такая хорошая хозяйка. Не знаю, что бы мы делали с домом без вас. Наверное, продали бы. А так удобно в Европе иметь место, где всегда можно остановиться. Но давайте будем без церемоний. Оксана говорила, что вы дружны, я тоже хотела бы этого.

— Я тем более. А теперь садитесь все за стол: давно пора обедать.

22:00. Спальня Оксаны.

Оксана уже легла, Лола сидит рядом с ней на постели. Уже послушала, как шевелится Лидочка, посмеялись вместе непонятно над чем. Оксана рассказывает:

— Я так боялась. Всего боялась. Думала, что Генри никогда не вернется ко мне. Не знала, как и где буду жить. В Петербурге — слишком плохие воспоминания о нем. Я ведь там насмотрелась на смерти: сначала бабушка, потом прабабушка, потом дед. Мама мной совсем не занималась, все некогда ей было. Вот потому и хочет теперь с Лидочкой хотя бы бывать рядом. Мы с ней каждую неделю разговариваем по скайпу. А отца видела только урывками. Возможно, поэтому так металась по Европе. Ты же знаешь, кратковременные, а то и случайные связи, наркота проклятая. Однажды, если бы отец не нашел меня в Шотландии и не сунул в реабилитационную клинику, так и загнулась бы там. А потом, после еще одного срыва и повторного лечения, — ужасная агония нашего отца. Я ведь просидела рядом с ним почти все последние недели, только перед смертью он отказался видеть всех и заперся в хосписе. Ты еще слишком маленькая тогда была. Тебе почти ничего не рассказывали.

— Да, Ксюша. Можно я буду тебя так называть?

— Да, конечно. Так меня в доме звали, и отец. Я тогда не понимала, что отец нас очень любит, обеих. Вначале даже ревновала: думала, что из-за тебя так редко вижу его. Только потом поняла, что это такой характер у него был — никогда не показывал чувства.

— А я почти не помнила его. Только когда перечитывала его записи, как-то начала представлять. В записях он живее, чем в той книжке о его жизни. Я эти записи потому и не отдала автору, и не разрешила печатать книгу от имени отца. В книжке он какой-то неживой.

— Я книгу так и не стала читать, тебе передоверила. А записи его — мы же вместе с ним в последние недели готовили. То есть я читала черновики, он слушал, диктовал изменения, а я корректировала файл. Я так и поняла, что он писал все это для нас с тобой, в первую очередь для тебя. Как будто извинялся.

— Ладно о прошлом. Как ты, вернее вы с Генри планируете дальше жить?

— Пока четко не планируем. Он предлагает расписаться в Германии. Я, конечно, согласна. Потом поживем в Чехии, сколько я выдержу, и будем думать, куда поехать. Во Францию он категорически не хочет, а жаль — мне в Париже нравится. В Израиль ему нельзя. Петербург — исключен. Итальянский я совсем не знаю, Генри говорит, но слабо, поэтому не хочет там жить постоянно. Наверное, придется жить в Англии, а на зиму уезжать в Испанию или в Италию. Не люблю я британскую зиму. Однако хватит обо мне. Как у тебя дела на личном фронте?

— Какие дела, о чем ты? Не было и не будет. Даже говорить не хочу на эту тему.

— Ну и зря. Надо же завести семью, детей, хотя бы одного ребенка. Иначе горько потом будет жить одной. Знаешь, это я повторяю слова Елены. Она очень жалеет, что не родила от нашего отца или от Володи.

— От Володи? Я знаю, что у них был роман, но не знала, что она задумывалась о ребенке.

— Тогда она ни о чем не думала. Просто пустила все на самотек, радовалась жизни. Теперь жалеет. Так что думай.

— Не хочу думать. Разрешишь мне жить около вас? Буду радоваться Лидочке, буду любимой тетушкой. А может быть, у вас еще и сын будет. Разрешишь? Мне ведь почти все равно, где жить после университета.

— Смеешься? Конечно, я буду очень рада. Но лучше, чтобы у тебя тоже был солидный муж и куча детей. Всем было бы веселее жить. Ладно, размечтались. Давай спать. Генри там, наверное, уже злится, что мы его не пускаем. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

10:00. 7 сентября, среда.

Автомобильная прогулка.

После завтрака сестры собрались выехать в сторону моря — прогуляться по набережной Остенде, подышать морским воздухом.

Два предыдущих раза они со смехом отбивались от попыток Генри сопровождать их. Но вчера Оксана обмолвилась, что какие-то «кавалеры» сопровождали их полдороги. И даже пытались заглянуть на ходу в окно. Естественно, это очень не понравилось Генри:

— Я вас не отпущу одних. Мало ли кто интересуется вами.

— Генри, ты ревнуешь? Кто на меня позарится, на такую корову? А если интересуются Лолой, то это можно только приветствовать. Правда, Лола, ты тоже не прочь познакомиться с молодыми людьми? По-моему, это были итальянцы или испанцы.

— Ксюша, извини, но ты ерунду говоришь. Никакие знакомства мне не нужны. Особенно с испанцами.

— Стоп, Оксана. Эти мужики были действительно похожи на испанцев?

— Кажется, так. Но я плохо разбираюсь в южанах. Все они для меня на одно лицо, все черноволосые, загорелые. А что ты заволновался?