Тату с координатами - Сергей Самаров Страница 10

Сержант Мослаков всегда любил щегольнуть красивым и умным словом, особенно если это слово не всем понятно.

– Что там такое?

– Рядом с окопом лежит в виде бруствера туша недавно убитого кабана. Потому она и светилась, что остыть не успела. Прикрывала бойницу для винтовки.

– Нонсенс был бы, если бы там туша убитого бандита лежала, – ответил я, не понимая сразу, чему сержант так удивился.

– Мусульманам даже прикасаться к свинине непозволительно. А тут кабана сюда перетащили, да и снайпер лежал с ним почти в обнимку. И это – фанатик?

– Документы у снайпера посмотри. Наверняка – это какой-нибудь европеец.

– Я как раз нашел документы. Только что… По лицу ничего сказать невозможно, поскольку лица у него нет. Но на груди из-под «разгрузки» рыжие волосы наружу торчат. Так… Вот, нашел паспорт. По цвету на российский похож. Только герб в виде наполовину ощипанной курицы.

– Польша?

– Польша… Гражданин Польши.

Что и требовалось доказать…

– Убери паспорт в карман поглубже. Смотри, не потеряй. Наличие наемников в банде – решающий повод для участия в операции спецназа ГРУ. Мы противостоим интервенции. Занадворов! Где лежит тот, что за винтовкой полз?

– Тридцать шагов от окопа снайпера на пятнадцать минут второго. Он там между двумя большими деревьями лежит. Между двумя корнями.

– Понял. Ищу… – отозвался сержант Мослаков, хотя я и не давал еще приказа поискать второго убитого, но, поскольку сержант находился к телу ближе других и только что выполнял аналогичную задачу, он понял заранее, куда я его пошлю.

– Сразу смотри документы. По «интерфейсу» ты его точно не узнаешь… – подсказал Занадворов.

Снайпер хорошо знал, что может случиться с лицом после попадания в него пули такого большого калибра. Голова обычно просто раскалывается, и кусочки черепной коробки можно потом долго подбирать в окрестностях. И потому совет его был деловым.

Чтобы «тройка» прошла тридцать шагов своим отработанным способом передвижения, когда только центральный боец шагает, а крайние выставляют вперед сначала одну ногу, потом вторую приставляют к первой. На это ушло больше чем полторы минуты.

– Есть тело «всадника без головы», – доложил Мослаков. – И без лошади, между нами говоря, тоже. У него, кстати, за спиной своя винтовка с оптикой. Ой-ей… Куча зарубок на прикладе. Сейчас подсчитаю…

Сержант долго шевелил губами, издавая какие-то нечленораздельные звуки, означающие, видимо, числительные.

– Сто двадцать три зарубки. Сто двадцать три души, значит, сгубил. Одна зарубка совсем свежая. Видимо, уже в России отметиться успел.

– Да, – подтвердил я. – Не очень далеко отсюда на дороге позавчера был застрелен полицейский на личной машине. Калибр пули – семь, шестьдесят два.

– Калибр сходится. У этого на спине СВД…

– Пусть эксперты разбираются. Документы посмотри…

– Есть паспорт. Гражданин Литвы…

– Да тут их целый интернационал собрался! – сказал я. – Спрячь паспорт. Не потеряй. Выдвигайся дальше.

В это время на связь вышел младший сержант Соломатов:

– Товарищ старший лейтенант! Два человека вернулись из леса. Готовят крупнокалиберный пулемет. Кажется, собираются его вам навстречу тащить. Потушить им свет?

– По полной программе! Одновременно…

– Понял. Работаем.

Не прошло и пяти секунд, как по ущелью прогремели выстрелы. Впечатление было такое, что стреляли артиллерийские орудия. Это две крупнокалиберные винтовки «Корд» выстрелили одновременно. Нам результат выстрелов видно не было. Но младший сержант Коровкин тут же доложил:

– Надо же! Впервые увидел, как ноги с половиной туловища побежали. Шага три сделали, пока не споткнулись. Все, товарищ старший лейтенант. У вас два противника осталось. Но они, похоже, в лесу, и мы их не видим. Лес густой, стволы стоят плотно. Найти кого-то с такого расстояния в тепловизор практически невозможно. Не стоит даже время терять. Теперь вся надежда на вас…

– Не подведем снайперов, – бодро ответил сержант Мослаков. – Кажется, мой тепловизор что-то впереди улавливает. Но только мелькание свечения. Даже контур различить невозможно. Будем сближаться…

– Точно что-то видел? – переспросил я. – Еще кто-то видел?

– Я видел… – подтвердил рядовой контрактной службы Моисеев, входящий в «тройку» сержанта. – Промелькнуло что-то и словно бы залегло. Это где-то на левом фланге, чуть ли не на дне ущелья.

– Понял, – я принял решение переходить к активным действиям. – «Тройки» разворачиваются во фронт. Впереди только «тройка» Мослакова. Остальные идут единой линией. Мослаков! Только разведка! Высмотри, узнай, доложи…

– Работаю, товарищ старший лейтенант…

Взвод быстро и организованно перестроился, что невозможно было бы определить в густом ночном лесу без такого надежного помощника, как мой планшетник. Куда ни посмотришь, современные технологии присутствуют везде и существенно упрощают не только быт, но и боевые действия. И те, кто в них непосредственно участвует, знают это лучше других.

Я не берусь говорить о Второй мировой войне, но если взять боевые действия в Афгане, то с современным вооружением наша армия смогла бы обеспечить правительственным войскам существенное преимущество. А времени-то прошло совсем немного. Ветераны Афгана еще кое-где дослуживают свой срок. Даже в спецназе ГРУ командующий – из их числа. Наверняка есть и другие, хотя все они уже давно немолоды, и лично в боевых действиях участия не принимают.

Что-то меня снова понесло в сослагательное наклонение, второй раз за операцию поймал я себя на подобных мыслях. Наверное, это происходит потому, что бандиты, против которых мы воюем, чем-то сродни афганским «духам». По уровню вооружения, по умению воевать, по своей упертости. И это говорит о том, что у бандитов тоже нет шансов против высокотехнологичной армии. И, словно в подтверждение мысли, наушники шлема принесли мне сообщение от левофлангового дозора, что выдвигался параллельно остальному взводу по дну ущелья:

– Товарищ старший лейтенант, что-то быстро передвигается в нашу сторону. Одиночный объект. Пока за деревьями видно плохо, но, похоже, это человек. Бежит, судя по всему, бегом, – доложил командир третьего отделения младший сержант Коробков.

– Я его тоже вижу, – сообщил сверху младший сержант Соломатов. – Взял на прицел, временами веду, но стрелять деревья мешают. Нет полной гарантии попадания.

– Впереди у него редколесье, – подсказал Коробков. – Подожди, когда туда выйдет.

– Понял, жду, – согласился Соломатов.

Снайперу все равно было стрелять легче. Его калибр давал высокую гарантию того, что пуля, срезав ветку дерева, не отклонится в сторону в сравнении с пулей солдатского компактного автомата «9А-91», хотя калибр девять миллиметров – тоже немаленький, но убойная сила автоматного патрона несравнима с убойной силой снайперской винтовки «Корд». Я вообще не знаю снайперских винтовок, способных на такую стрельбу, как «Корд». Не зря мои второй и третий взводные снайперы почти официально считаются охотниками на снайперов. Хотя и винтовка «Выхлоп» уступает «Корду» только в дистанции стрельбы, но, имея более короткий патрон, следовательно, меньший пороховой заряд, имеет более тяжелую пулю и возможность использования ПБС ^[7], что для условий работы спецназа всегда является важным элементом работы.