Осколок в голове - Сергей Бакшеев

Армейский уазик цвета хаки еще полностью не затормозил, въехав на аэродром, а командир эскадрильи сверхзвуковых истребителей-перехватчиков МиГ-25 Василий Тимофеев уже лихо выпрыгнул из машины. По ступенькам командного пункта застучали каблуки форменных ботинок.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – едва успев вскочить, приветствовал командира дежурный офицер старший лейтенант Епифанов.

– Привет, Слава, – коротко ответил Тимофеев, сдерживая радостную улыбку.

По бодрому тону полковника Епифанов понял, что неожиданный приезд не связан с непредвиденными осложнениями или внеплановой проверкой. Азартные искорки в глазах командира выдавали всплеск кипучей энергии, требующей немедленных активных действий. Епифанов догадывался с чем это связано и что за этим последует.

– Вас можно поздравить, товарищ полковник? – лукаво поинтересовался он о том, что и так уже знала вся эскадрилья.

– Не меня, а мою дочь! Она, шалопутная, преподнесла нам внука. Сегодня из роддома забрали. А я что? Дедом стал. Тридцать шесть лет, а уже дедушка! Ну и дела…

Василий еще раз искренне удивился своему новому качеству. Подумать только – дедушка! Хотя, с другой стороны, у него с будущей женой Любой восемнадцать лет назад тоже все быстро получилось. По-армейски – с наскока, без разведки и осады.

Он тогда весной шестидесятого учился на первом курсе Саратовского высшего военно-авиационного училища, а Люба только школу заканчивала. Майское буйство природы, дурманящие запахи цветущей сирени, ситцевое платье, подчеркивающее тонкую талию, измазанные мороженым пухлые губы, озорное любопытство в девичьих глазах, и в результате – ослепительная и оглушающая вспышка любви, как первый взрыв гранаты на ночных учениях. А дальше юношеский пыл и безрассудство сделали свое дело.

Оба были глупыми и неопытными. Пьянели без вина, только прикоснувшись друг к другу. Кончики пальцев по ложбинке позвоночника – дрожь, изгиб тела, сладкие губы, и дыхание перехватывает от восторга. И у него, и у Любы все в первый раз было. В результате закономерный итог – рождение дочери.

Василий тогда оценить и осмыслить ничего толком не мог. Все казалось несерьезным, будто не с ним происходит, а так, словно кино смотришь. Окунаешься полностью, переживаешь, но сейчас экран погаснет, включат свет, можно будет встать и выйти, обо всем забыв.

Но нет, жизнь – не кино. На этом, как он позже понял, детство его закончилось и началась по-настоящему взрослая жизнь. Ведь детство – это не просто возраст. Оно кончается, когда сам начинаешь решать собственные проблемы, а взрослым ты становишься лишь тогда, когда берешь на себя заботы о других людях. У Василия эти два события случились одновременно.

Свадьбу играли, когда у жены пузо как надутое было – того гляди лопнет. Василий и вправду этого опасался. Уж так кожица растянулась у некогда стройной девушки, что казалось, пупок, который раньше был мягкой ямкой, а сейчас топорщился пуговкой, вот-вот развяжется. Просто жутко было смотреть на растущий глобус живота. И так все странно! Сзади посмотришь – даже талия видна. Спереди, особенно если издалека – лишь видно, что тяжело идти девчонке: лицо осунулось, ключицы торчат, и одежда на ней не в обтяжечку а слишком свободная, балахоном висит. А сбоку взглянуть – кошмар! И как женщины носят такое?

– Свяжись с механиками, пусть подготовят моего ястребка, – приказал Тимофеев, забрасывая фуражку на шкаф. – Я пока переоденусь.

– Есть, товарищ полковник, – отрапортовал улыбающийся Епифанов.

Напряжение, вызванное внезапным приездом командира, окончательно отпустило. Он был доволен, что угадал настроение начальства, сразу предположив, что полковник горит желанием вспороть тихое засыпающее небо мощной боевой машиной.

– А что в журнале записать? – осторожно поинтересовался старший лейтенант.

– Ну, как обычно. Тренировочный полет, проверка двигателей на разных режимах и высотах. И все прочее… Мне ли тебя учить?

Если все летчики эскадрильи летали строго по графику то командир иногда себе позволял взлететь по велению сердца, для души. Такое настроение у него бывало довольно редко, и гонял он тогда послушную серебристую пташку на запредельных режимах и высотах. Спецы, знающие толк в авиации, могли по достоинству оценить выверенное лихачество опытного аса.