Снимать штаны и бегать - Александр Ивченко Страница 26

Отец Геннадий возвысил голос. Своим умением говорить с паствой он по справедливости гордился. Любые, даже самые затрапезные и будничные мысли, попадая к нему на язык, оплетались тяжеловесным клерикальным орнаментом, отчего речи отца Геннадия редко бывали поняты, но неизменно повергали паству в благоговейный транс. В такие минуты служитель алтаря думал уже не мозгом, а ртом, поскольку фразы рождались и оформлялись церковно-славянскими кружевами непосредственно там.

– Другой светоносный и благодатный сын Отечества своего, раб Божий Харитон Ильич Зозуля, назидаясь страшными и опасными примерами из прошлого, встал первым, кто возжелал почтить память славного воителя, генерала Бубнеева. Соделавшись сам причастником благодати, пожелал и вас он принять под крыла свои.

– Генерала-то здесь раскопали! – зашептали приезжие старушки. – Он, говорят, во гробе, как живой лежал. И шаблюку-то, говорят, золотую у него нашли, только сразу в милицию забрали.

– А Харитон-то, говорят, Ильич – добрый человек. Он таперича, говорят, будет памятник генералу ставить и улицу к ему новую проложит. А нас, говорят, в город переселют – с водопроводом и удобствами! – ответили им местные бабки.

– Братья и сестры! Всякий христианин имеет власть целить недуги. Не чужие, но свои, не телесные, но душевные. Среди пороков наших лень и скупость. Да не оскудеет рука дающего на благое дело! Кто не изволяет со всей любовью и сильным желанием через смиренномудрие достичь единения со святыми, тот будет отвергнут ими как не сумевший занять место, которое прежде веков определено ему Богом!

– И то, и то! – старухи начали истово креститься и шелестеть подолами в поисках кошельков.

– С ними же молимся непрестанно о всех нас! Аминь! – воскликнул отец Геннадий. Краем глаза он заметил давку, возникшую у фанерного ящика с надписью «на Храм», увидел сухие ручки с мятыми купюрами, и подумал о том, что минувшей ночью Господь сниспослал ему вещий сон.

Василий, изменив своей обычной расслабленной манере, оживленно орудовал на церковном крыльце.

– Дорогие друзья! Организованно выходим и садимся в автобусы. Места всем хватит. Харитон Ильич Зозуля благодарит вас за неравнодушное отношение к истории родного края и ваш патриотизм. Спасибо вам, что нашли время для сохранения и преумножения нашего общего культурного наследия. Мы выражаем надежду, что вам понравилась наша небольшая экскурсия. Автобусы доставят вас к центральному скверу!

Василий радушно улыбался, излучая обаяние на все стороны света, помогал пастве спускаться по ступеням, был разворотлив и обходителен. Старушки умильно называли его «сынком» и крестили воздух вслед его удаляющейся спине, мужчины сдержанно жали руку и благодарили. Вскоре площадь перед церковью опустела. На ней остались только Василий, отец Геннадий, да несколько старушек из местных.

– Кто были эти люди? – поинтересовался батюшка, провожая последний автобус, исчезавший в дорожной пыли Беспутной Слободы. В деловом разговоре его речь вновь обрела мирскую лаконичность.

– Это? – глаза Василия хитро прищурились под желтыми очками. – Это активисты местной оппозиции.

– И где же вы их взяли?

– Мы взяли их на центральной площади, где они томились в ожидании своего лидера, госпожи Хохловцевой. По непонятным причинам она не явилась на митинг, ею же организованный. Кстати, этим она продемонстрировала полнейшее неуважение к своим избирателям. Мы же предложили людям альтернативу – бесплатную экскурсию по памятным местам Славина с осмотром его исторической части – Буспутной Слободы, а так же места, где были найдены останки героя Отечественной войны Льва Бубнеева. Кроме того, в экскурсионный маршрут вошло посещение службы в старинном храме, где в 1835-м году отпевали знаменитого генерала. В последней части экскурсии вы принимали непосредственное участие, и, я бы даже сказал, стали ее главным действующим лицом. Хвалю!

По лицу отца Геннадия скользнули смущение и самодовольство. Раздайбедин достал сигарету и чиркнул зажигалкой.

– Дьяволу кадить? При батюшке? – возмутился, было, отец Геннадий.

– Помогай искушаемым, после того, как сам пройдешь все искушения, все опыты в добре и зле, – беззлобно усмехнулся в ответ Василий.

Отец Геннадий вздохнул и с непонятной тоской посмотрел на сигарету в пальцах Василия.

– Смиряющийся возносим бывает… – пробормотал он, наконец, и снова вернулся к начатому разговору. – А как же получилось, что Октябрина Александровна не пришла на митинг? Совсем на нее непохоже!

– Если говорить откровенно, она была единственной, кому я не сообщил о митинге.

– А почему…

– Вы хотите спросить, почему именно я занимался организацией митинга госпожи Хохловцевой? Это не так уж и важно… Будем считать, что я совершено случайно раздобыл списки телефонов самых ее преданных поклонников и пригласил их на мероприятие, которое сам и выдумал, – поведал Раздайбедин, сделав особое ударение на слова «совершенно случайно». Батюшка округлил глаза:

– Но ведь это… обман?!

– Взгляните на вещи с другой стороны. Пожилых людей заставляют попусту надрывать глотки на каких-то глупых митингах, а госпожа Хохловцева зарабатывает на их страданиях свои политические дивиденды. Разве это хорошо?! Вот где настоящий обман! Давайте будем считать наши действия попыткой обратить пенсионеров в истинную веру! – хитро подмигнул Василий.

Отец Геннадий в задумчивости огладил бороду. Раздайбедин тем временем выбросил окурок и жизнерадостно воскликнул:

– А вообще – все это мелочи! Давайте-ка мы с вами лучше обсудим смету на ремонт вашего служебного помещения. Вы, надеюсь, уже обдумали предварительные расходы?

Василий взял отца Геннадия под локоть и увлек с солнцепека в прохладную тень акаций.

Тем временем на площади у центрального сквера перед телевизионными камерами потел и отдувался Харитон Ильич. Он уже дважды пересказал краткие сведения о генеральном сражении на Бородинском поле, которое иные историки назвали «Битвой гигантов». Оба раза кандидат подытожил речь заученной фразой: «Наше с вами общее дело – не утратить эту Священную память!» Журналисты кивали головами, но, разомлев на жаре, утратили если не Священную память, то интерес к Харитону Ильичу. Телевизионщики явно приготовились смыться, наврав про срочный телеэфир. Газетчики выключили диктофоны и посматривали на спасительную парковую тень.

– Тянем время. Уже от Храма отъехали!. – сообщил Голомёдов на ухо Харитону Ильичу. – Держитесь. Попробуем импровизировать. Как я вас учил.

Обернувшись к журналистам, он с лицом церемониймейстера заявил:

– А сейчас Харитон Ильич Зозуля готов ответить на любые интересующие вас вопросы.

Журналисты оживились и придвинулись поближе. Снова защелкали диктофоны и фотоаппараты.

– Господин Зозуля! Какие проблемы вы назвали бы наиболее актуальными для Славина, за исключением патриотического воспитания?