Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова

В жизни я давала зарок дважды: первый — не колдовать, а второй — никогда не ездить в Семипендюринск на Вальпургиеву ночь. Нарушить второй зарок меня вынудили чересчур длинные майские праздники (целых двенадцать дней!). Поэтому рано утром тридцатого апреля я подъезжала к Семипендюринску, донельзя нагруженная книгами и далеко не в лучшем настроении. Посудите сами: на Вальпургиеву ночь в Семипендюринске творится черт знает что (в самом прямом смысле), и мне, как ведьме, решившей никогда больше не колдовать, лучше бы и не появляться здесь в такое опасное время. Но, по закону подлости, в кассе автостанции оставался один-единственный билет до Семипендюринска на ближайшие три дня… Разумеется, на двадцать девятое апреля.

Махнув рукой напринципы, я купила этот билет и влезла в автобус с твердым намерением уж в этот— то раз не летать на метле, не пить ведьминские коктейли в полночь на пару с мамулей, не гадать на Таро, не смотреть в хрустальный шар, не варить зелье Опупения, в общем, не делать ничего такого, чем из года в год на Вальпургиеву ночь самозабвенно занимались моя мамуля с тетками и бабкой. Небуду колдовать, и все тут!

Охи нелегко жить в семье, где женщины рождались ведьмами начиная с четырнадцатого века…

Вообще в Семипендюринске к ведьмам было самое лояльное отношение еще с самых незапамятных времен. Вероятно, поэтому мои предки и решили здесь поселиться. Все началось с того, что когда-то очень давно местные власти решили по обыкновению сжечь на костре какую-то ведьму, но жители города вдруг восстали, сняли подгоревшую ведьму с костерка, перебили всех представителей власти и провозгласили почет и уважение к ведьмам на веки вечные. Неизвестно, с чего вдруг горожане так прониклись участием к судьбе недожаренной ведьмы (говорят, что она знала исключительно хорошее средство от геморроя), но с тех пор ведьм и ведьмаков в нашем городе развелось видимо-невидимо. Каждый уважающий себя житель с коэффициентом умственного развития выше нуля с самым честным лицом заявит вам, что она или он потомственная (потомственный), стопроцентная (стопроцентный) ведьма (ведьмак), остерегайтесь дешевых подделок! И что метлой-то он управляет лучше, чем Шумахер своим гоночным автомобилем. И что еще году в сорок пятом организовывал туристические рейсы до Лысой горы и обратно, зелья так вообще варит быстрее, чем макароны, пентаграмму чертит карандашом, зажатым между пальцами левой ноги. В общем, снимаю с глаз, вешаю на уши…

Разумеется, все это было враньем, на которое покупались не искушенные в подобных делах туристы. С начала девяностых наш город напоминал Лысую гору в миниатюре. На каждой улице с десяток заведений с броскими названиями типа «Путь в себя», «Черное шаманство», «Семипендюринские знахарки», «Гадания бабушки Марты» и так далее. Авторитетно заявляю: все это полная чушь! Из потомственных настоящих ведьм в городе — только мы с мамулей и бабкой, да еще Воронцовы на другом краю города, на улице Козодоева. Но мы с ними не общались. Мамуля от такого знакомства воротила нос: «Если полоумная прабабка Катьки Воронцовойпосле Цусимы начала взглядом двигать предметы, это еще ни о чем не говорит! Банальный психокинез! В нашей семье психокинез не считается проявлением ведьмовских способностей с 1910 года! Твой прапрадедушка Теодор доказал…» Еще бы! Когда в далеком 1905 году Марфа Воронцова, отупевшая от стояния в очереди за каким-то там пайком, одним взглядом опустила медные весы на голову не слишком проворного раздатчика, мои ведьмоватые предки переполошились. До этого они были единственными в городе и потихоньку наслаждались сознанием собственной значимости и уникальности. Выявление ведьмовских способностей у Марфы Воронцовой означало конец нашей непризнанной колдовской пальме первенства в Семипендюринске. Впрочем, не такой уж и непризнанной. Как бы это лучше сказать?.. О нас не знали. Но догадывались. По крайней мере уважали. В то время семейку возглавлял Теодор Пафнутьевич Суханов, мой прапрадед, который был просто переполнен сознанием нашей уникальности. (Кстати, по-моему, он — чуть ли не единственный мужчина с колдовскими способностями во всем роду. Все началось в 1382 году, когда прародительница Аделаида решила броситься с крыши курятника из-за несчастной любви, а вместо этого взлетела вверх. Ах нет, был еще тот совершенно неприличный случай в 15б8 году — это я про мужчин с колдовскими способностями, — но с 1568-го и до рождения дедушки Теодора — ни-ни!) Так вот, пять лет дед обиженно игнорировал семейство Воронцовых, затем в 1910-м его осенило собрать совет из всех наших ведьмоватых родственничков, на котором под натиском семейки Аддамс было решено: психокинез ведьмовством не считать! Вот левитационное скольжение — это ведьмовство, а психокинез — фигушки, банальный всплеск энергии биополя…

Что это за вой?! Мои мысли прервал… прервало… нестройное металлическое вытье, скрипение, душераздирающий скрежет, дудение и гудение. Я вместе с другими полусонными пассажирами прилипла к окну автобуса и обомлела. На маленькой брусчатой площадке перед автовокзалом расположился настоящий оркестр — человек десять молодых парней в красных куртках с позументами самозабвенно наяривали на разных духовых инструментах, а дирижировала всем этим делом, размахивая руками, как Децл… Полинка Кузнецова! Моя лучшая подруга…

Уже вылезая из автобуса под пронзительный аккомпанемент, я вспомнила, что накануне, разговаривая с Полинкой по телефону, пошутила что-то насчет торжественной встречи с оркестром…

— Миха! — проорала лучшая подруга, улыбаясь во весь рот и не переставая размахивать руками. — Во! Все, как ты заказывала — оркестр, ща цветы будут (Вася, каток тебе под ноги, слезь с букета и подари его Мишей).

Растрепанный ботаник-акселерат сунул мне помятые розочки, подозрительно напоминавшие растительность с городской клумбы.

— Миха! — не переставала орать подруга, лихо размахивая руками. — А хочешь, парни тебе Моцарта слабают?!

Задрожав, я отказалась от глумления над великим.

— Жаль! — искренне огорчилась Полинка. — У парней это дипломная работа…

Шофер очень вежливо поднес мне сумки, видимо решив, что я дочь самого мэра, если меня так встречают.

— Спасибо! — поблагодарила я.

Музыканты наконец замолкли, и Полинка прижала меня к мощной груди.