Охотники за охотниками. Хроника боевых действий подводных лодок Германии во Второй мировой войне - Йохан Бреннеке Страница 55

Осадник прыгнул в воду вместе с Отто Райгертом. Оба были со своими легководолазными аппаратами. Рваные резиновые лодки уже ни на что не годились. Пока лодка тонула, эсминцы продолжали вести обстрел, подвергая опасности спасающихся.

– Тоже мне, джентльмены проклятые, – проворчал Райгерт, грозя им кулаком.

– Спокойно, – сказал Осадник. – Это нам не поможет. И потом, они думают, что мы сами погрузились.

– Может быть.

Самым главным делом на этот момент было собрать плавающих в одну кучу, и Штайнерт, который проявил присутствие духа в тяжёлой ситуации, сделал это.

Внезапно с рёвом появилась летающая лодка и села на воду недалеко от пловцов. Люди закричали, а большинство нырнули, боясь, что их начнут расстреливать.

Но самолёт не открыл огня, а вместо этого с него бросили на воду резиновую лодку, в которой могли поместиться некоторые из спасшихся. В неё поместили раненых, среди которых был и механик.

Через шесть часов подошёл американский эсминец, и подошёл осторожно, словно опасаясь пропавшей лодки. Осадник был одним из первых, поднявшихся на борт эсминца. Одного за другим на борт подняли всех из воды. Раненым сразу оказал помощь внимательный корабельный врач, который не пропустил и легко раненых, но больше всего времени уделил механику. Несмотря на все усилия американского медперсонала, рана механика оказалась смертельной для него.

Эсминец пришёл в Пернамбуку [32], командование позаботилось, чтобы спасённых разместили в приличных бараках.

«Для меня это было самое удивительное время за всё время войны, – писал юный Осадник в своём дневнике. – Бразильцы вели себя в отношении нас прекрасно и старались наилучшим образом выполнять наши пожелания. Не могу того же сказать о здешних немцах. Кажется, они хотели застраховаться на будущее от всяких неприятностей».

Позже членов команды «U-128» перебросили на крейсере «Милуоки» в Штаты. Во время перехода их допрашивали, но в вежливой и дружеской манере. Позднее, на берегу, им снова пришлось в течение четырёх дней пройти весьма придирчивый допрос в американском лагере.

«U-591» также была потоплена к югу от экватора. Её командир лейтенант Цисмер признался, что также был удивлён вежливому обращению со стороны американцев. Вот его слова:

Нашу лодку сильно повредили, и она быстро затонула. Надувной лодки у нас не было. Только несколько спасательных жилетов оказались в пригодном состоянии, на всех двадцать семь человек, плававших в тёплом тропическом море, их не хватило. Но всё равно мы были рады, что выбрались живыми.

Лишь море колыхалось на том месте, где несколько минут назад плавал рундучок с дорогими нам вещами – фотографиями наших жён и любимых девушек, мы этот рундучок называли нашим домом.

Все подняли головы к небу. Менее чем в двухстах метрах над нами появился самолёт, который потопил нашу лодку. Когда он проходил точно над нами, из его серебристого брюха вывалился ярко-жёлтый пакет и плюхнулся в воду поблизости от борющихся за свою жизнь людей. Боже, лодка!

Правда, это была совсем маленькая лодка, скорее символ надежды, но люди воспрянули духом при виде её. Эта лодчонка площадью в два квадратных метра была рассчитана на двух, максимум трёх человек. Мы поместили в неё пятерых – трёх раненых и двух не умеющих плавать, которых до этого поддерживали на воде их товарищи. Остальные по очереди держались за лодку, чтобы перевести дух.

Самолёт улетел.

Не знаю, думали ли другие, кто, в отличие от меня никогда не бывали в южном полушарии, об акулах. Акулы водились в изобилии в этих водах, и я вздрогнул, вспомнив об этом. Я однажды видел, как человека, сидевшего на краю плота, одна из этих тварей схватила за ногу и стянула в воду.

И вдруг крик вырвался из пятнадцати-двадцати глоток. Первая акула, легко узнаваемая по своему острому плавнику, шла явно на нас. Перевернулась лодка и, пока царила паника, плавала вверх дном, а все держались за неё, за что только можно было ухватиться. Я быстро пересчитал головы. Слава Богу, все двадцать семь. Мы быстро перевернули лодку и снова водрузили на неё тех пятерых, а остальные двадцать два сбились вокруг, прижались друг к другу, как цыплята вокруг клуши, когда им угрожает опасность.

Наши сердца прыгали так, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из груди. Это было жуткое ожидание.

Кого она схватит? Кого она схватит? Кого?..

Внезапно мы увидели корпус морского чудовища, особенно огромный вблизи. Я нырнул и какой-то момент смотрел в холодные глаза этой твари. Потом я закрыл глаза и со всей силой своих лёгких, усиленной отчаянием, выдохнул в воду крик.

Акула отвернула.

Я до сегодняшнего дня не знаю, действительно ли я закричал во всё горло или пробулькал что-то. Но что бы это ни было, это заставило акулу, тигра моря, бежать.

Скоро она вернулась. Хорошо хоть, что одна. Всякий раз она позволяла отгонять себя криком и шумом, и мы снова почувствовали себя хозяевами положения.

Но акуле это не надоедало. Она кругами ходила возле нас, и круги становились всё меньше и меньше.

Внезапно кто-то, один или двое, воскликнули от страха, заметив кровь на спинном плавнике акулы.

После того как она подошла поближе, я увидел, что «кровь» – это спичечная этикетка на коробке, воткнувшейся в плавник.

Незадолго до этого появился второй самолёт и сбросил пакет, похожий на тот, что сбросил первый самолёт, но пакет отнесло ветром. Несмотря на мои возражения, двое поплыли в его сторону, чтобы поймать, но вернулись с пустыми руками. Что до меня, то я был рад, что они вообще вернулись. Во втором пакете были, очевидно, спички и сигнальные огни. На упаковку, очевидно, накинулась наша зловещая соседка, отсюда и впившаяся в плавник коробка.

Появление второго самолёта свидетельствовало о том, что они нас продолжают искать, и это дало нам тихую надежду. Но солнце опасно клонилось к горизонту. Пока ни у кого из нас не сводило ноги от долгого плавания. Но меняться у лодки стали почаще. А в головах сидела мысль о том, кто же из нас первый сдастся.

Солнце село. Ночь с тропической быстротой накрывала нас. Но в последнем луче света этого рокового дня мы увидели ещё один самолёт над горизонтом. Потом ещё один. Они явно делали все, чтобы найти нас.

По тому, как они вели себя в воздухе, я понял, что второй самолёт ведёт к нам корабль. Очень скоро над нами кружилось не меньше восьми самолётов, и, наконец, мы увидели мачты над горизонтом – тоненькую полоску на фоне темнеющего неба.

Через час мы, все двадцать семь, стояли голыми на палубе американского тральщика. Бледные, напряжённые лица, спутавшиеся бороды, неподвижные взгляды – мы являли собой, должно быть, жалкое зрелище. Скоро нам дали полотенца, рубахи, брюки, парусиновую обувь. По кругу пошла бутылка джина, это хорошо взбодрило нас.