Тени черного леса - Алексей Щербаков Страница 32

Ответил один из автоматчиков:

— Это, товарищ лейтенант, знаки заключенных. Некоторым из них, не нашим конечно, а своим, немцы за хорошее поведение позволяли работать шоферами и прочими. А этот надо же — с автоматом… Но у них в концлагерях и уголовники сидели. Но странно, обычно они их спарывали, как только из-за решетки выходили. А этот вот носил…

— Да нет, — махнул рукой капитан, — скорее всего, просто маскировка. А что? Жертва фашизма, все вопросы побоку. Но этот — он фашист, ребята! Настоящий. Которого и наша победа не успокоила.

— Вот сволочь, — сплюнул один из автоматчиков.

Между тем раненый зашевелился, а вскоре и открыл глаза.

— Товарищ капитан, можно я теперь, по-нашему, по-простому? — сказал Мельников.

— Вот теперь давай. А то заигрался я в казаки-разбойники. Шерлок Холмс, блин.

— Оганес, посмотри, нет в кузове ведра и шланга? — спросил Мельников.

Все необходимое нашлось. Сергей сцедил из бака бензин. Запахло немецким синтетиком. Впрочем, что удивляться? Немцы при отступлении много чего побросали. Всюду стояли и брошенные машины, и другое имущество, до которого у наших пока что просто руки не дошли.

— Ребята, вон какой-то пустой дом, тащите его туда.

Шофера затащили в какое-то здание, напоминающее брошенный склад. Он уже вполне очухался.

— Начнем, пожалуй. — Мельников плеснул на него бензином из ведра. Потом медленно достал из кармана зажигалку. — Итак, друг. Пленным ты уже не являешься, потому что война закончилась. А являешься ты, сволочь, уголовником, фашистом недобитым. У меня — и вот у всех у них, к таким, как ты, есть собственный счетец. Поэтому сейчас мы устроим небольшой костерок…

Сергей стал медленно приближать зажигалку. В глазах шофера заметался ужас.

— Не надо! — закричал он.

— А что надо? Ждать, когда ты будешь наших ребят из-за угла убивать?

— Я… Никого не убил… — Он осекся… — Из ваших — никого. А эта…

— Слушай, ты! Мы — такие же милые люди, как ваш СД. Мы с ней как раз хотели кое о чем поговорить. А теперь вот не с кем. Вот и выбирай. Либо ты нам все расскажешь вместо нее, либо… Сам понимаешь.

— Я буду говорить!…

Еляков видел, что этот тип дозрел. И он вступил в беседу.

— Имя?

— Ян Лентовский.

— Так ты не немец?

— Нет. Поляк.

— Снова поляк! Кто такой?

— Я был офицером польской армии. В тридцать девятом попал в плен. Согласился на сотрудничество с немцами. Работал у них на разных должностях.

— Дальше!

— А дальше выхода уже не было. Пришлось делать что велят. Нас оставили тут для организации подполья. Этот, который был со мной, — оберштумфюрер [35]СС Ланц. Сейчас — один из лидеров «Вервольф». Из какой-то их элитной, особо засекреченной структуры. По документам, которые мне дали эти люди, я бежал из лагеря. Ланц тоже имел какие-то похожие документы. Но я не хотел воевать…

— Много в городе людей из «Вервольф»?

— Нет. Вы слишком быстро пришли. Да и до этого многие разбежались. Никто не хотел участвовать в безнадежном деле. А потом появился этот…

— Длинный, с неподвижным лицом?

— Он. Это очень опасный человек. Очень большой, хотя всего лишь гауптштурмфюрер.

— Барон?

— Так точно.

— Что ему было надо? Он только требовал документы?

— Да, в Ортельсбург.

— А эту девицу вы убили по его приказу?

— Отчасти. Он приказал заметать следы. Но не только он. Ланц, когда она сегодня пришла, услышав ее историю, сказал мне: нам не нужен беглый сопляк из гитлерюгенда, тем более что русские будут его искать. А если мы откажем, эта сумасшедшая станет неуправляемой. Поэтому он наобещал ей всего и тут же велел заводить машину. Она всегда стояла наготове, только я свечи вывинчивал. Русские несколько раз пробовали ее забрать, но она не заводилась — и они уходили…

— Что было нужно Барону?

— Я думаю, он ищет проход в тот объект на востоке.

— Черный лес?

— Не знаю. Раньше, еще когда вы не пришли, я слышал, что нашей главной задачей будет поддержка деятельности этого объекта.

— А этот человек… Барон… Он убежденный нацист?

— Не знаю. Он не говорил громких слов. Он видел, что мы… Тоже не хотим с вами сражаться, а мечтаем спасти свою шкуру. Этот человек давал понять, что, возможно, мы ему пригодимся, — и тогда он поможет нам выбраться отсюда и стать обеспеченными людьми.

Неудавшегося партизана повезли в дом, где отсиживались подпольщики. Он добросовестно все показывал. Но там ничего особо интересного не нашли. В тайнике было еще два автомата, пистолет и патроны. Немецкие паспорта и наши удостоверения на разные имена — и прочие подобные документы — куча пропагандистской литературы, включая речь Геббельса с призывом к тотальной партизанской войне, а также обстоятельные инструкции по ее ведению. Это была уже макулатура. Или, как сказал Копелян, исторические документы.

— Все. Ребята, забирайте его. Тащите в комендатуру. Сдадим его вместе с находками — и пусть с ним разбираются, как положено.

— Так, выходит, этот тип, за которым мы гоняемся, все-таки ищет какой-то клад? — спросил Мельников по дороге.

— Не факт. Он мог просто видеть, что помощнички у него ненадежные. Вот и удерживал их, чем мог. Согласись — на серьезную подпольную структуру все это не похоже. Так, осколки. Но что-то стоит за подобным упорством, с каким этот тип лезет в Черный лес. Да вот только где теперь искать этого майора? И поди пойми — за каким чертом его туда понесло…