Первый день войны - Алексей Евдокимов Страница 15

Поздно ночью в кабинете генерал-лейтенанта Масленникова зазвонил телефон. «Вертушка!..» — подумал он, беря трубку. Это означало, что ему звонил кто-то из руководителей страны.

— Здравствуйте!.. Генерал-лейтенант Масленников у аппарата! — поздоровался он.

В трубке он услышал легкое покашливание, и затем знакомый хрипловатый голос с акцентом произнес.

— Добрый вечер, товарищ Масленников! Вы сейчас не очень заняты?

Масленников сразу понял, кто ему звонит. Он внутренне напрягся, и затем спокойно ответил.

— Нет, не занят, товарищ Сталин! Я вас внимательно слушаю…

Его собеседник некоторое время молчал и затем спросил:

— Товарищ Масленников, вы помните наш разговор у меня в кабинете четыре дня назад?

— Да, товарищ Сталин, — ответил Масленников. — Хорошо помню! Вы приказали привести нашу разведывательную сеть в приграничных районах Польши и Западной Белоруссии в боевую готовность.

Из трубки послышалось.

— Я хотел бы знать, товарищ Масленников, как обстоят дела сейчас. Готова ли ваша сеть к проведению диверсий? Генеральный штаб сообщает, что наши войска в Белоруссии попали в крайне тяжелое положение. Немецкие механизированные части продолжают быстро продвигаться вглубь нашей территории. В этой ситуации, пока подтягиваются резервы из глубины страны, надо всеми силами постараться затормозить немецкое наступление.

Масленников, собираясь с мыслями, несколько секунд молчал и затем ответил.

— Я хорошо понимаю сложившуюся в Белоруссии обстановку, товарищ Сталин. Позавчера наш связной передал приказ руководителям сети — в случае начала войны между СССР и Германией приступить к диверсиям на транспортных коммуникациях немецких войск. Но затем связного по непонятным причинам арестовала немецкая служба безопасности, а позже его освободили, как он утверждает, польские партизаны. Связной рассказал, что встреча с руководителями сети прошла успешно, а его арест связан с тем, что его опознали перебежавшие к немцам бывшие троцкисты. Он расследовал их деятельность ещё в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. До окончательного выяснения всех обстоятельств его ареста и освобождения я распорядился задержать связного.

— Вы, что же, товарищ Масленников, не уверены в своем связном? — поинтересовался у Масленникова его собеседник.

— Уверен, товарищ Сталин! — твердо ответил Масленников. — Я считаю, его арест случайностью или провокацией немецких спецслужб и уверен, что на допросе он никого не выдал. Но на его задержании настояло мое руководство… Этот сотрудник четыре года назад был репрессирован и отсидел два года в тюрьме. У нас не хватает опытных кадров, товарищ Сталин, и поэтому было принято решение использовать его на оперативной работе в Польше.

Собеседник Масленникова после паузы снова спросил его.

— Я повторяю свой вопрос, товарищ Масленников… Вы уверены в этом человеке? Вы можете поручиться за него?

— Да, товарищ Сталин, — чуть повысив голос, ответил Масленников. — Я абсолютно уверен в этом человеке и могу поручиться за него! В противном случае я бы не стал просить наркома товарища Берию освободить его два года назад. Я лично знаю лейтенанта Горбенко много лет. Познакомился с ним ещё в Туркестане в двадцатых годах. Мы вместе громили банды «басмачей».

— Хорошо, товарищ Масленников, — послышалось из телефонной трубки. — Оставьте этого человека на оперативной работе. Но учтите, что вы несете за него личную ответственность!

— Я вас понял, товарищ Сталин, — ответил Масленников. — Я уверен, что наша агентурная сеть в Польше в безопасности и хотел бы использовать лейтенанта Горбенко для связи с ней. Он лично знает её руководителей. Кроме этого, на базе подразделений пограничных и внутренних войск, расквартированных на территории Западной Белоруссии, я предлагаю создать разведывательно-диверсионные отряды, которые будут наносить удары по тылам немецких войск. Это окажет существенную помощь нашей армии.