Рубеж - Анатолий Рыбин Страница 14

* * *

После ухода Горчакова в квартире Жогиных появились новые гости: сержант Ячменев и ефрейтор Машкин. Они втащили в прихожую такой громадный арбуз, что у Надежды Андреевны глаза округлились от удивления. А прибежавшая на шум Машенька завопила во весь голос:

— Луну принесли! Луну!

Жогин строго посмотрел на вошедших, спросил:

— Вы где это взяли?

Он вспомнил недавний случай, когда три солдата из горчаковского полка, возвращаясь со стрельбища, завернули на колхозный огород за помидорами. А проезжавший мимо комдив заметил это и немедленно на своей машине доставил всех троих к командиру полка. И тот ходил потом с виновниками в правление колхоза извиняться. Теперь же чуть не на каждом совещании офицеров комдив спрашивал Горчакова: «Как там огородники поживают?» А для Горчакова этот вопрос что игла в сердце.

Сержант Ячменев, будто уловив мысли командира, торопливо доложил:

— Арбуз этот специально для вас от Николы Ероша, товарищ майор. Прямо с бахчи, говорит, сам председатель колхоза выдал.

Жогин взял арбуз в руки, покачал его, как бы взвешивая, и, опустив на пол, опять посмотрел на Ячменева, потом на Машкина.

— Значит, Никола привез? Ну и съели бы сами, товарищей угостили.

— А у них есть четыре штуки, товарищ майор, — сказал Машкин, по привычке приняв стойку «смирно».

Жогин растроганно покачал головой:

— Ну, Ерош! Ну, Никола! Полюбились ему ракетчики, как видно?

— Так он уж давно к нашей профессии склонность имеет, — сообщил Ячменев.

Ефрейтор Машкин прибавил:

— Ему характеристика с места работы помешала.

— Плохая, что ли? — спросил Жогин.

— Наоборот. Начальство так его в ней расхвалило, прямо незаменимым водителем представило.

— Заслужил, значит, вот и представило. А как же она помешала ему, интересно?

— Очень просто, товарищ майор. Комдив приметил эту характеристику — и враз Николу за руль... на свою машину, конечно. Вот и поломались у Николы все его планы.

Жогин рассмеялся:

— Ох и сочинители вы, друзья боевые! Надо же! Положительная характеристика вдруг человеку карьеру испортила. Непостижимо, честное слово.

Ячменев и Машкин переглянулись, начали объяснять:

— Но ведь он, Никола, мог бы уже оператором быть.

— Даже наводчиком первоклассным.

— А командиром пусковой установки не мог? — шутливо спросил Жогин. Но тут же с сочувствием сказал: — Ничего, ребята, не горюйте, у Николы все еще впереди. Будут стремление и упорство — Ломоносовым станет. А сейчас... сейчас у него тоже дело ответственное.

Ячменев и Машкин улыбнулись, как бы ответив: «Это конечно, товарищ майор».

— А теперь, — сказал Жогин, — тащите арбуз на стол в большую комнату!

Ячменев и Машкин ушли перед самым отбоем, Машкин уже в дверях сказал:

— Посидеть бы до утра, товарищ майор. Может, до чего-нибудь и докопались бы. Давайте рискнем?

— До утра, говорите? — задумчиво переспросил хозяин. — Сломать внутренний распорядок, значит, предлагаете? И это в присутствии секретаря комсомольской организации! Храбрый вы человек, Машкин.

Ефрейтор сконфуженно поежился.

— Извините, товарищ майор. Увлекся.

Жогин с деланной серьезностью спросил Ячменева:

— Как вы смотрите, сержант, извиним?

— А что делать? Не исключать же его из нашего научного общества? — шутливо ответил Ячменев.

— Верно, исключать нельзя. А творческий запал давайте, товарищи, сохраним до завтра...

Оставшись один, Григорий вынул из кармана письмо, которое получил еще днем, но неотложные служебные дела помешали его прочесть.