Дьявольский полк - Свен Хассель

Грохот канонады был слышен в Риме, за двести пятьдесят километров. Громадные военные корабли в море были нам не видны, но всякий раз, когда они давали бортовой залп, казалось, что на горизонте извергаются вулканы. Сперва ослепительная вспышка, потом оглушительный грохот.

Наши гренадеры были ошеломлены. Через несколько часов наши слабые танковые полки были разгромлены на флангах. От Палинуро до Торре дель Греко морской берег представлял собой пылающую печь, целые деревни были уничтожены за несколько секунд; бункер чуть севернее Сорренто, один из наших самых больших, весивший несколько сотен тонн, взлетел на воздух вместе со всем личным составом береговой батареи. Потом с юга и с запада появились целые тучи низко летевших «джабо» [1], они уничтожали на дорогах и тропинках все живое. Более полутора сот километров покрытия на шоссе № 19 исчезли полностью, городок Агрополи сровняли с землей за двадцать секунд.

Наши превосходно замаскированные танки стояли наготове среди утесов. Гренадеры Шестнадцатого полка [2]находились с нами, лежа под этими массивными чудовищами. Мы должны были явиться большой неожиданностью для солдат из-за моря, когда они появятся.

Тысячи рвущихся снарядов вздымали тучи земли, превращая жаркий летний день в темную ночь.

Какой-то пехотинец без винтовки бегом взбирался по склону холма, махал руками, обезумев от страха, но это зрелище впечатления на нас не произвело. Он был одним из многих. В то утро меня самого охватил парализующий страх. Он может напасть на тебя во время марша, превратить в труп, если не удержишься на ногах. Кровь отливает от лица, оно становится смертельно бледным, взгляд застывает. Другие, как только увидят, что случилось, принимаются колотить тебя кулаками. Если этого мало, пускают в ход сапоги с прикладами, и когда ты падаешь, всхлипывая, продолжают бить. Обхождение жестокое, но почти всегда действенное. Лицо мое сильно распухло от побоев Порты, но я был благодарен ему. Если б он так не выкладывался, меня, скорее всего, отправили бы в тыл в смирительной рубашке.

Я взглянул на Старика, лежавшего между гусеницами танка. Он улыбнулся и ободряюще кивнул.

Порта, Малыш и Хайде играли в кости, расстелив зеленое сукно, которое Порта «организовал» в борделе Бледной Иды.

Роту пехотинцев, спускавшихся по склону холма, накрыл залп корабельной артиллерии. Казалось, их смахнула какая-то гигантская рука. От ста семидесяти пяти человек и их горных лошадок не осталось ничего. На закате, когда солнце светило нам прямо в глаза, появились «джабо». Множество десантных плавучих средств высаживало на берег пехоту: и продубленных ветеранов, профессиональных солдат, и юных, пылких новобранцев, призванных лишь несколько месяцев назад. Хорошо, что матери не могли их видеть. Дантов ад представлял собой парк с аттракционами по сравнению с тем, чему они подвергались.

Наши береговые батареи были уничтожены, но за каждым камнем, в каждой снарядной воронке высадившихся поджидали гренадеры, горные стрелки, десантники с автоматическим оружием. Ручными и станковыми пулеметами, минометами, фаустпатронами, огнеметами, автоматическими пушками, карабинами, реактивными гранатометами, автоматами [3], ручными гранатами, винтовочными гранатами [4], минами, «коктейлями Молотова» [5], фосфорными зажигательными снарядами [6]. Столько слов, но какие ужасы они таили в себе для наступавших пехотинцев!

Под прикрытием корабельных орудий они забрасывали крючья на вершины утесов и взбирались, как обезьяны, по качавшимся веревочным лестницам или падали с выступов. Толпы их беспорядочно носились по белому песку, сгорая от нашего фосфора. Берег представлял собой море пламени, превращавшего песок в лаву.