Стеклянное лицо - Фрэнсис Хардинг Страница 75

К ее удивлению, Боркас налила себе чаю и села в кресло напротив. Лицо девочки было ясным, безмятежным и исполненным чувства собственной важности.

– Боюсь, – сказала она, помешивая сахар в чае, – мадам Аппелин сейчас слишком занята: добавляет задумчивости в морщины. Но зато мы с тобой можем поговорить наедине.

Неверфелл, признаться, слегка опешила, увидев, с какой уверенностью теперь держится Боркас. Она была совсем не похожа на прежнюю себя, и не только потому, что с лица ее ушла неловкая болезненная гримаса. Как и все Глиняные девочки мадам Аппелин, Боркас собирала волосы в тугой пучок и подкрашивала брови сурьмой для пущей выразительности. Из ее движений ушла тревожность, она больше не сутулила плечи и даже чай пила с королевским достоинством.

– У тебя новое Лицо? – спросила Неверфелл, не зная, как начать разговор. – Тебе очень идет. С ним ты выглядишь не такой то… стройнее.

– Ты тоже хорошо выглядишь, – вежливо ответила Боркас. – Особенно с учетом всех обстоятельств, – добавила она, затем улыбнулась и непринужденно сменила несколько Лиц. Все они выражали превосходство и искушенность, все выглядели очень дорого. Определенно, ученичество у мадам Аппелин пошло ей на пользу. – Говорят, после смерти великого дворецкого ты чудом избежала казни. Хотя Следствие настаивало на твоей вине, все поверили тебе – ведь ты же не способна лгать. Узнав об этом, я подумала, что нам нужно поговорить.

– О! – Неверфелл присела обратно в кресло, слегка сбитая с толку. – Ну, спасибо.

– Понимаешь, меня кое-что гнетет, – сказала Боркас с безоблачной улыбкой, идущей вразрез с ее словами. – Вчера, после того как ты ушла, я нашла одну вещицу. И решила, что лучше прежде покажу ее тебе, чем кому-либо еще.

Боркас старательно перемежала свою речь длинными паузами, и Неверфелл не могла избавиться от ощущения, что эти паузы что-то значили. После самой длинной и многозначительной Боркас открыла ридикюль и вытащила маленький серебристый предмет. Она протянула его Неверфелл, и той потребовалось всего несколько секунд, чтобы узнать свой наперсток.

– О, это мой! Я потеряла его здесь в прошлый раз! Спасибо. Ты нашла его в комнате для гостей?

– Нет, – ответила Боркас. Глаза ее задорно сверкали, словно она готовилась крайне остроумно пошутить. – Я нашла его не там.

В гостиной воцарилась тишина, и Неверфелл посетило знакомое чувство, будто она что-то упускает.

– О! – сказала она наконец. – И где же он был?

– А вот тут начинается самое интересное. Я нашла его не в гостевой комнате и не в роще, не в выставочной комнате и не в коридоре. Он валялся наверху, в галерее над рощей. Но дело в том, что мы никогда не пускаем туда гостей. Мадам Аппелин не хочет, чтобы кто-нибудь увидел ловушки, которые заливают рощу «солнечным» светом. Говорит, от этого вся таинственность пропадет. Но он, – Боркас повертела наперсток, так что свет отразился от его рябой макушки, – лежал прямо там, на полу. И это может означать только одно.

Неверфелл крепко задумалась.

– Что это не мой наперсток? – наугад предположила она.

– Да нет же! – раздраженно ответила Боркас, на мгновение позабыв о том, что должна держать Лицо. – На нем эмблема дворца. К тому же в галереях убирают каждый день.

– Но тогда… – Неверфелл заподозрила, что ее втягивают в какую-то игру, не удосужившись сообщить о правилах. – Значит, он мой. Кто-то нашел его и отнес наверх?

– Думаю, ты сама прекрасно знаешь, как он там оказался. – Боркас улыбнулась, как кошка, перед которой поставили чашку со сливками.

– Что, прости? – озадаченно уставилась на нее Неверфелл.

– Теперь ты понимаешь, в чем проблема? – Боркас хлопнула в ладоши и надела Лицо номер 23 – «Газель перед прыжком через быструю реку». – С одной стороны, ты моя подруга. С другой, я не должна забывать о своем долге. Разве мне не следует доложить о находке?

– Следует? – недоуменно моргнула Неверфелл.

– Что ж, давай поговорим о чем-нибудь более приятном, – внезапно сменила тему Боркас. – Я в последнее время часто размышляю о своем будущем. Ты знала, что Глиняные девочки чаще всего так и остаются Глиняными девочками? Лишь немногие становятся создательницами Лиц. Но я подумала, что если кто-то с лицом необычным и знаменитым, в чьем арсенале больше тысячи выражений, даст мне несколько частных уроков…

– А! – Неверфелл наконец догадалась, к чему она клонит. – Какая я глупая! Ты меня шантажируешь, да?

С Боркас мигом слетела вся безмятежность, а еще она уронила веер и пролила чай на стол.

– Что? Я? Нет! Я хотела…

– Меня никогда раньше не шантажировали, – призналась Неверфелл. В первые секунды это ее даже позабавило, но потом все веселье испарилось, оставив после себя только противное кислое чувство. – Итак, ты думаешь, что я обронила наперсток в галерее. И если я не позволю тебе скопировать выражения моего лица, ты пойдешь и расскажешь мадам Аппелин, что я рыскала по дому без ее разрешения? Все верно? Боркас, если тебе нужны мои Лица, ты могла просто попросить.

– Я не собиралась идти к мадам Аппелин, – оборвала ее Боркас. – Думаю, что Следствие мой рассказ заинтересовал бы гораздо сильнее.

– Что? – У Неверфелл внутри все похолодело.

– Ведь получается, что ты поднялась на галерею, – продолжала Боркас, – пока все думали, что ты спишь. Прокралась туда, потом вернулась и сделала вид, что не выходила из комнаты. Но Следствию ты сообщила совсем иное – что проспала несколько часов в гостевой комнате.

Неверфелл впервые увидела острые скалы, которые прятались под волнами сладкозвучных речей Боркас. Следствие отчаянно пыталось отыскать хоть малейшую трещинку в истории Неверфелл. И если Боркас расскажет следователям про найденный на галерее наперсток, они непременно воспользуются этим предлогом, чтобы схватить Неверфелл и «допросить».

– Вот только не нужно смотреть на меня своими большими невинными глазами, – наигранно вздохнула Боркас. – Со мной это не сработает. Ты сейчас на свободе только потому, что все убеждены, будто ты не умеешь врать. Но у меня, – она снова продемонстрировала наперсток, – есть доказательство, что это не так.

– Но…

Боркас встала и принялась изящно поправлять блестящие шпильки, которые удерживали волосы в идеальном порядке. Ее движения напомнили Неверфелл о мадам Аппелин.

– Я бы с удовольствием еще посидела и поболтала с тобой, но сегодня я помогаю править Лицо, которое выражает неприязнь. Зато завтра я свободна. Думаю, ты тоже. Разве это не чудесно? В восемь я зайду за тобой к Чилдерсинам, и мы весь день проведем вместе.

Боркас уже выходила из комнаты, когда Неверфелл стряхнула с себя оцепенение.

– Боркас! А как… как выглядит лестница, которая ведет на галерею? Она черная, да?

– Из черного кованого железа, – нетерпеливо ответила Боркас. – Украшена виноградными лозами. Неужто вспомнила?