Войны некромантов - Андрей Дашков Страница 73

Дождь лил с унылого зимнего неба, и во рту лежащего на холме собралась вода. Немного воды было и в его глазницах; тонкие струйки стекали по обе стороны лица, отчего казалось, что мертвец плачет. Минувшей ночью шакалы уже расправились с трупами волков, брошенными тевтонцами ниже на склоне, но почему-то не тронули человека. Его босые ноги были по колено погружены в жидкую грязь, а ткань дорогих брюк расползлась и смешалась с землей.

Невидимый стервятник кружил над трупом – маленькая черная птица, парившая в других ландшафтах, где не было ни дождя, ни холма, ни окружающего леса. Были только живые и мертвые – сгустки энергии разной интенсивности и плотности... Птица кружила уже очень долго, не отлетая совсем и не приближаясь. Ее соединяла с трупом тонкая трепещущая нить. Наступило время, когда нить начала сокращаться, втягиваясь в тело мертвеца в области солнечного сплетения...

* * *

Рудольф Хаммерштайн возвращался оттуда, откуда обычно не возвращаются. Смерть в очередной раз отрыгнула, и некоторое время, пока продолжалась реанимация, он с отвращением взирал со стороны на своего опостылевшего зомби. Оказывается, бесплотное существование тоже могло быть приятным – оно напоминало непрерывно прокручиваемое кино...

Воспоминания. Эпизоды из прошлого. То, что было, и то, что могло бы случиться. Но ничего невероятного. Поэтому Руди не знал, чему верить. Его память представляла собой электрическую сеть, оседавшую на нейронах мозга, – сеть со множественными следами имплантаций. В ней не осталось ни одного «живого» места.

И тем не менее эта изувеченная система еще работала. Другое дело – на что была похожа ее работа... В общем, Руди вспоминал.

Он вспоминал свое детство, Клагенфурт тех лет, губернаторский дворец. Дикие головные боли, терзавшие его в нежном возрасте, – ими он расплачивался за пробуждение «психо». Девушку, с которой потерял невинность. Первых чудовищ чужого сознания. Первые извращения. Свою первую охоту на техна. Отца в расцвете сил и Марту – тогда еще тощего подростка...

Потом на этот идиллический фон наложились темные силуэты людей, лица которых ничто не могло раскрасить или сделать различимыми. Среди них – фигура его матери. Ее появление было похоже на выпадение роковой карты. Он не мог сложить простейшую мозаику, будто в кошмарном сне. По женскому лицу струилась чернота, смердящая, как чья-то совесть...

А еще он увидел Железную Змею или, если верить Тайле, цель их паломничества. Но разве можно было верить Тайле? При мысли об этом ему хотелось смеяться, однако смеяться было нечем. Он издал виртуальный смешок. Его сознание на несколько мгновений просто стало сознанием смеющегося существа. Ангелом возле престола Господня...

Змея представлялась ему чем-то вроде двери между мирами, соединяющей некро – и биосферу. До сих пор Руди казалось, что через любые двери можно пройти в обоих направлениях. Сейчас он не был уверен в этом.

Змея проявилась в виде гигантского одиночного рельса, свернувшегося среди темных гор в невообразимые кольца. Это видение трансформировалось в еще одну картинку из детства. Он вспомнил некое место, залитое огнями, и Монорельс, по которому стремительно проносились суставчатые поезда, полные восторженных людей. Если точнее – детей...

Наплыв. Картинка приблизилась. Он увидел веселые лица, блестящие глаза и рты, распахивающиеся в притворном испуге. Ему было непонятно это. Он привык к тому, что страх – всегда настоящий, а опасность – неподдельна. Но, похоже, худшей из опасностей, грозившей ТЕМ детям, было несварение желудка...

На его глазах поезд, скользивший по Монорельсу, рухнул вниз.

Руди не успел испытать никаких чувств. Через мгновение поезд засверкал на ближайшей излучине, взбираясь вверх, как серебряная ракета, устремленная к электрическим звездам... Из него выглядывали лица, сиявшие восторгом.

...Если верить видению, эта дверь была дверью, открывающей дорогу к самой жизни. Руди не мог доверять своим видениям – или снам, невнятным и расплывчатым. Его скептицизм был почти абсолютным, естественным и бессознательным. И все же, чтобы вырваться отсюда, ему нужна была Маска Сета. А Маска могла находиться там, где находилась Тайла. Ему ничего не оставалось, как только найти и убить девушку. И вернуть себе то, что принадлежало ему по праву первенства.

Но что же все-таки случилось с его настоящей матерью?.. Мучительно напрягаясь, он вспоминал...

Ночь ее загадочного исчезновения. Упорные слухи о том, что ее видели среди кочевников. Необъяснимую пассивность фон Хаммерштайна... А потом была стычка с сицилианским кланом Веронезе и локальная война с технами в центральной Европе. Тогда для Рудольфа и кончилось время власти. Он никогда не умел держаться на достаточном расстоянии от опасных мест...

В своих воспоминаниях он приближался к зловещему эпизоду. Кино прекратилось. Обрыв ленты. Лакуна, которую ничем нельзя было заполнить... Он пробовал приблизиться к ней, снова и снова запуская испорченный проектор...

Война... Контузия... Плен... Лакуна.

Он попробовал еще раз. Домой, в Клагенфурт, он вернулся спустя несколько лет. Не только без прежних способностей и амбиций, но и с враждебной миссией. Как назвал его Шверин фон Вицлебен – «дрессированным убийцей»? Что ж, барон не ошибся. Похоже, он вообще редко ошибался...

Итак, плен. Временная потеря контроля над «психо». Монастырь технов. Это уже было ближе к другому краю лакуны, где воспоминания Руди возобновлялись... Дресслер! Фигура настоятеля была такой же, как фигура матери, – черной, с неразличимым лицом. Злой гений Рудольфа Хаммерштайна. Колдун, похитивший его тень. Зверь, вылакавший душу...

Он больше не вспоминал. Все усилия оказались бесполезными. Существовало два Руди – ДО и ПОСЛЕ пребывания в монастыре. Между ними находилась непроницаемая завеса некоего искажения.